Интерлюдия #1
- Конечно, я никогда не видел "Кобр" воочию, ведь во время той великой войны я был еще ребенком. Но позже я имел возможность ознакомиться со всеми собранными материалами и документами, рассказывающими о появлении и судьбе этих загадочных людей. Впервые наши солдаты столкнулись с ними в 1941-м году, после высадки союзных войск в Северной Африке. Никто не знал, кто они и откуда взялись. Эти таинственные люди возникли словно из ниоткуда; люди без прошлого, без родины. Их было шестеро – пять мужчин и одна женщина. Белые, но сильно загоревшие под африканским солнцем, словно они пробыли тут не один месяц. Говорили они по-английски, но нельзя было утверждать наверняка, что это их родной язык. Вообще-то они были не слишком разговорчивы, и ничего не рассказывали о себе, отделываясь короткими ничего не значащими фразами. В основном все общение с ними шло через единственную женщину в отряде – остальные называли ее просто Босс, без имен и званий. Благодаря похожей на американскую форме, незнакомцев сперва приняли за своих. Но позже обратили внимание, что на форме нет никаких знаков различия, кроме нанесенного через трафарет рисунка - головы разъяренной, распустившей капюшон кобры. У некоторых из них заметили похожие татуировки на предплечьях. После этого за ними и закрепилось это прозвище – "Кобры". Ни один командир, ни одного подразделения, действующего в то время в Северной Африке, не признал в них своих людей.
- Они что, явились как мираж из пустыни и предложили свою помощь? И никто не стал выяснять – кто они и откуда?
- Звучит невероятно, но так оно и было. Нужно понимать, наши войска в тот момент находились в отчаянном положении. На исходе боеприпасы, вода и топливо для машин, много раненых… Немцы готовились к контрнаступлению. Любая помощь была кстати. Поэтому командир батальона союзных войск, когда ему доложили, что некие неизвестные люди вызвались добровольцами, отмахнулся и сказал: "Пусть делают, что хотят, если не дорожат своими жизнями. А нам сейчас может помочь только Бог".
- Что же было потом?
- Был бой. Была решительная победа. После боя они исчезли так же неожиданно, как и появились. Но позже, они появились в другом месте, где американские войска испытывали трудности. Через некоторое время молва о них распространилась, "Кобр" стали узнавать и встречать с радостью, ведь они не знали поражений и всегда выручали солдат союзников. "Кобры" не давали объяснений своим действиям и мотивам, не отвечали на вопросы, ничего не просили. И они дрались как черти. Вшестером они ловко и незаметно проникали в укрепления или тыл противника, внезапно атаковали, сеяли смерть и панику в рядах врага, и так поднимали боевой дух наших солдат, что те бесстрашно бросались в бой. Когда же сражение заканчивалось, и поле боя оставалось за союзниками, "Кобры" исчезали, не требуя никакой награды.
- Их не пытались задержать силой и допросить? Может, даже арестовать?
- До того, как этим делом заинтересовались наши спецслужбы и военная разведка – нет. Да и после… Люди из ЦРУ, вопреки своему обыкновению, действовали очень тактично и осторожно. Может, они знали о "Кобрах" что-то такое, чего не сохранилось в документах и не могу знать я. Или просто сочли, что гораздо выгоднее "приручить" и использовать "Кобр", чем лишиться помощи столь умелых бойцов, не узнав, скорее всего, о них ничего нового. В 1942 году Босс и ее отряд были завербованы ЦРУ. Хотя формально они оставались независимым боевым подразделением, не подчинялись приказам обычных армейских командиров и действовали по своему усмотрению. Но теперь люди из разведки выбирали для них цели и собирали информацию об их действиях. В это время "Кобры" действовали в Северной Африке, Италии, на Сицилии. В 1943 их переправили в США. Возможно, для личной встречи с президентом, хотя свидетельств этому не сохранилось. После этого "Кобры" превратились в элитный диверсионно-разведывательный отряд, их использовали осмотрительно, только для самых сложных и важных заданий. Одной из самых впечатляющих операций "Кобр" стал взрыв завода по производству "тяжелой" воды в Норвегии…
- Об этом я знаю, - прервала рассказ Блэквуда Элен, - А что стало с "Кобрами" после войны?
- Хотелось бы мне сказать, что после войны члены этого маленького отряда вернулись к обычной мирной жизни, стали достойными членами нашего общества и посвятили себя служению стране и людям. Но ты ведь уже большая девочка, в сказки не веришь…
- Отвечайте на вопрос!
- Когда победа над странами Оси была вопросом считанных недель, спецслужбы приняли решение о ликвидации отряда "Кобра". Их поведение было слишком непредсказуемым. Кто знает, кому они сохранили бы верность после окончания войны, а против кого обратили бы свои уникальные смертоносные навыки. Ведь они были, по сути, идеальными солдатами, боевыми единицами, умеющими только воевать и убивать.
- Их убили? Как? Наверняка они многих ваших агентов забрали с собой на тот свет.
- Нет, все было проделано более изощренно и с меньшим риском. В ЦРУ решили убить двух зайцев одним выстрелом. В ночь на шестое августа 1945-го года отряд "Кобра" получил свое последнее задание – высадиться с парашютами в одном прибрежном японском городе и устроить несколько пожаров вблизи стратегически важных объектов, чтобы обозначить цели бомбардировки. Эвакуация диверсантов предусматривалась с помощью американской подводной лодки. Но они не знали, что никакой подводной лодки у берега нет и не будет. И не знали, какого рода бомбардировка уготована этому городу.
- Но… постойте, ведь шестого августа…
- День ядерной бомбардировки Хиросимы. Да, мы испепелили в тот день не только сотню тысяч японцев, но и шестерых великих воинов, которые искренне и отважно сражались всю войну на нашей стороне. Потому что боялись их…
- Ублюдки… - прошептала Элен.
- Но на этом история отряда "Кобра" не закончилась, - продолжил Блэквуд, - И ты будешь поражена, когда узнаешь, куда она приводит.
- Продолжайте, - выдавила сквозь зубы Элен, - Хотя меня уже тошнит от описаний подлости, творимой спецслужбами вашей страны.
- Разделяю твои чувства, - кивнул Блэквуд, - Хотя сам не без греха. Во время войны людьми из отряда "Кобра" интересовались не только в разведке и армии. Медицинское подразделение министерства Обороны, занимающееся генетическими исследованиями, пыталось изучать на их примере так называемый феномен "генов-солдат".
- Гены, дающие людям уникальные боевые способности?
- Вроде того. Даже сейчас, спустя десятилетия, наука не может выделить конкретные части ДНК, влияющие на боевые навыки. Все слишком неопределенно, не прослеживается никакой системы, позволяющей с уверенностью сказать: вот этот ген отвечает за быструю реакцию, этот – за меткую стрельбу, а тот – за способность предугадывать опасность. Но одно почти несомненно – шестеро бойцов отряда "Кобра" были носителями таких генов. Поэтому у них были взяты образцы уникального генетического материала, и сохранены в специальных криокамерах.
- Образцы?
- Кровь, слюна. И главное – сперматозоиды у мужчин и яйцеклетка у единственной женщины.
- Боже мой… Только не говорите, что вы использовали все это в попытках искусственно вырастить идеальных солдат!
- Не сразу. Более десяти лет после уничтожения "Кобр" их генетический материал провел в заморозке, пока ученые разрабатывали методы его использования. Но в 1956-м году была все-таки осуществлена попытка дать новую жизнь генам "Кобр". Это был абсолютно секретный проект, и он не рассекречен до сих пор.
- Рассказывайте, вам терять нечего, - Элен качнула стволом винтовки.
- Я и не собираюсь ничего от тебя скрывать, даже если бы мог. Ближе к концу нашего разговора ты, возможно, поймешь почему. Итак, половые клетки "Кобр" использовали для искусственного оплодотворения. Никаких добровольных суррогатных матерей; операция проходила в гражданских клиниках, и женщины не подозревали, что становятся объектами эксперимента. Чтобы получить более объективные результаты эксперимент проводился в различных клиниках по всему миру и затрагивал людей различных национальностей, проживающих в разных странах. Представь себе, наши агенты в белых халатах действовали даже в России и Китае, не говоря уж о странах, входящих в Альянс.
- Ничего себе размах, - удивилась Элен, - Сколько же всего детей стали носителями этих генов? И что же с ними? Думаю, если бы эксперимент удался – об этом было бы известно.
- Ты права. Спецслужбы планировали держать под колпаком всех женщин, ставших невольными участницами эксперимента, и их детей, но большого штата для этого не потребовалось. Проект в том виде, в котором его задумали экспериментаторы - провалился. Всего искусственному оплодотворению подверглись 76 женщин. Лишь в одном случае использовалась яйцеклетка Босс, в остальных – мужская сперма из замороженных образцов. Удачных беременностей было 58, но большая часть из них завершилась преждевременной смертью зародышей, выкидышами или тяжелыми неизлечимыми поражениями плода. В ряде случаев это повлекло за собой и смерть матерей. Ученые объяснили провал слишком долгим сроком хранения генетического материала и несовершенством метода искусственного оплодотворения. Как бы то ни было, в живых осталось лишь одиннадцать детей.
- Я уже догадываюсь, - произнесла Элен, - Их личные дела мы тоже нашли. Это наши родители, верно?
Блэквуд кивнул.
- Не все из этих одиннадцати обзавелись детьми, - продолжил он, - Некоторые погибли при несчастных случаях или от болезни до того, как у них могли появиться дети, следы других мы просто потеряли, ведь прошло больше пятнадцати лет. Никто не знал, имеет ли смысл вообще продолжать следить за судьбой этих людей и их потомков, ведь не считая одного случая, который мог оказаться случайностью, "гены-солдаты" не проявлялись ни во Втором, ни в Третьем поколении. Гены словно спали, пока мы не начали работать с вами и не спровоцировали ряд ситуаций, пробудивших их. Это был пробный камень, но он хотя бы отчасти угодил в цель.
- Этот пробный камень был большой ошибкой, - заявила Элен.
- Мы все наделали немало ошибок и глупостей. Я виноват в том, что недооценил вас… особенно тебя. Большой ошибкой было думать, что мы можем до определенного момента скрывать от вас правду и использовать, как козырь в военно-политической игре. А ведь об этом я должен был догадаться. Вы унаследовали от Первого поколения больше, чем я мог представить и поверить. Тэри часто говорила об этом, но я считал ее теорию о "генах-солдатах" не более чем забавным, но бесполезным довеском к основой цели проекта.
- Кстати, а как, по-вашему, Стражи должны были преодолеть антиракетный экран над Россией, если этого не могут сделать даже ракеты?
- Вряд ли тебе будут интересны и понятны технические детали, но если в двух словах – специально для операции и для Стражей был разработан особый "спящий" режим. Вся электроника отключалась и надежно изолировалась от воздействия электромагнитных волн. В этом состоянии он мало чем отличается от огромного железного метеорита. Любая ракета-носитель, управляемая электроникой, наткнувшись на Щит Тесла, превращалась в такой же бесполезный металлолом, но ни в метеоритах, ни в ракетах нет живых пилотов, способных вручную запустить двигатель после преодоления барьера и обеспечить относительно мягкую посадку. На эту простую, в общем-то, идею нас навела история проекта "Америка". В самом конце Второй Мировой немцы выпустили по Нью-Йорку межконтинентальную баллистическую ракету, на конечном участке траектории наводящуюся на цель пилотом. У японцев были управляемые людьми торпеды, не говоря уж о летчиках-камикадзе. Главное отличие, конечно, было в том, что пилот Стража должен был не наводить ракету на цель, а просто в нужный момент вручную запустить реактивный ускоритель и затормозить падение. Так, во всяком случае, считали наши ученые.
- А если бы нам не удалось включить Стражей перед приземлением? – спросила Элен, - Что, если бы расчеты не подтвердились?
Блэквуд не ответил, потому что ответ был очевиден. Шесть многотонных машин, на огромной скорости врезающихся в поверхность – чудовищный удар, сотрясающий землю на много миль вокруг, взрывы боеприпасов и разлетающиеся обломки, грибовидные облака пыли и дыма, встающие над глубокими воронками. А где-то внутри искореженных оплавленных комков стали крошечные перемолотые ошметки плоти с торчащими из них осколками костей …
Элен помотала головой, отгоняя это апокалипсическое видение.
- Получается, можно оснастить пилотом обычную ядерную ракету и она преодолеет разрушительный для электроники Щит Тесла?
- Нет, конечно, - возразил Блэквуд, - Не все так просто. Электронику ядерного заряда, размещенного на обычной ракете, гораздо труднее изолировать от влияния электромагнитного поля, чем реактор и прочие системы Стража, упрятанные вглубь корпуса. Понадобилась бы очень дорогая, большая, громоздкая и тяжелая ракета, несущая мизерный заряд. Поэтому мы даже не пытались создать специальные ракеты-носители, предоставив вместо этого Стражам собственные ракетные ускорители и возможность приземлиться с их помощью. Кроме того, пилот-камикадзе в ядерной ракете… это как-то негуманно.
Элен расхохоталась, несмотря даже на резкий укол боли в раненом плече. Поправив повязку, она продолжила наиболее интересующую ее тему.
- Среди тех файлов не было личных дел моих родителей, - напомнила Элен, - Почему? Вы же знали их, не так ли? Иначе я не оказалась бы здесь.
- Там были досье твоих родителей, - возразил Блэквуд, - Просто ты не узнала их. Фамилии, внешность, биографии этих людей не могли быть тебе знакомы. Впрочем, личное дело твоего отца, хранящееся в локальной сети базы, не содержит и половины всей информации о нем и его деятельности. Секретность, сама понимаешь…
- Мой отец носил позывной Снейк? – неожиданно пришло в голову Элен.
- Снейк? Нет, с чего ты взяла? Алексей имел позывной "Адам". В наших документах ему был присвоен индекс "А", как символ высокой достоверности передаваемых сведений.
- Алексей?! – воскликнула Элен, привстав с кресла, - Он был русским? Вы знали моего отца лично?
- Но нужно ли это знать тебе? То, что ты можешь услышать, перевернет все твое мировоззрение.
- Не имеет значения, - твердо ответила Элен, - Что бы я ни узнала - принадлежит мне. Я хочу знать кто я, откуда, кем были мои родители. Как с ними связан борт 212? Все. Это моя жизнь, моя история.
Генерал сочувственно кивнул. На его лице появилось странное выражение, словно он вернулся в мыслях далеко в прошлое. На пятнадцать лет назад.
- Ну что ж, одна давняя история уже рассказана, пришло время для другой, - произнес Блэквуд.
Интерлюдия #2
В ту ненастную ноябрьскую ночь, пассажирский авиалайнер, вылетевший из Москвы в Берлин, попал над территорией Восточной Германии в жестокую грозу. В результате неполадок в системе навигации, самолет сильно отклонился от курса и приблизился к границе Западной Германии. Из-за грозы пилоты потеряли связь с землей, не слыша ни требований своего диспетчера повернуть назад, ни приказов пограничной службы ПВО ответить или изменить курс. Несмотря на это, они не испытывали беспокойства, уверенные, что находятся над территорией протектората Российской Империи. Гроза, которая не в силах была повредить огромному современному самолету, рано или поздно должна была кончиться, и тогда пилоты восстановили бы связь с диспетчером.
Но с каждой секундой промедления авиалайнер все дальше вторгался в воздушное пространство Западной Германии, а граница между этими странами, как в то время, так и сейчас была одной из самых надежных и строго охраняемых. На экранах радаров ПВО пассажирский самолет практически не отличался от бомбардировщика или самолета дальнего радиолокационного обнаружения, его экипаж не отвечал на запросы – что должны были подумать западногерманские пограничники? Они считали своим долгом защищать страну от внешних угроз, и выполнили долг так, как считали нужным.
Через несколько минут, ракета, выпущенная наземным комплексом ПВО, взорвалась под брюхом авиалайнера с полутора сотнями ничего не подозревающих пассажиров. Многие из них в это время мирно спали. Изрешеченный осколками самолет стал быстро снижаться, и лишь чудом и необычайным мастерством пилотов можно объяснить то, что им удалось совершить вынужденную посадку на поле близ небольшого поселка в двадцати милях от границы, не превратив самолет в груду пылающих обломков.
Но приземление было отнюдь не мягким. Корпус самолета сплющило, как консервную банку, пилоты и большая часть пассажиров погибли при ударе, другие получили тяжелые ранения.
А с ближайшей военной базы к месту падения уже поднялись вертолеты с группой спецназа, наскоро проинструктированной, что крушение потерпел русский или восточногерманский самолет-разведчик. Каково же было удивление солдат, когда в предрассветной мгле они разглядели искореженный фюзеляж пассажирского лайнера с отломившимися крыльями. Командование осознало ошибку, но у них было слишком мало времени, чтобы принять правильное решение, и страх перед неизбежными последствиями затуманил им разум. Поэтому вслед за первой ужасной ошибкой они совершили вторую, еще более ужасную – отдав спецназу приказ избавиться от всех оставшихся в живых свидетелей.
Спецназовцы оказались из тех людей, что ставят долг и выполнение отданных приказов выше личных чувств. Они, не сомневаясь и не обсуждая чудовищный приказ, прошли салон самолета из конца в конец, хладнокровно добивая немногих уцелевших. Пуля в голову – быстро и гуманно, с их точки зрения. Особенно учитывая, что многие пассажиры были искалечены и страдали от травм. И потом, для солдат это были потенциальные враги, подданные Империи Зла, как иногда называли Россию на Западе.
Солдаты быстро и четко сделали свою работу и покинули самолет. Но они не обратили внимания на специальную сумку для перевозки грудных детей, крепко пристегнутую ремнем к одному из кресел.
Группа военных экспертов и наблюдатели от Альянса прибыли, когда спецназ уже грузился в вертолеты. Их задачей было подтвердить то, что уже и так не вызывало сомнений – ПВО сбили гражданский авиалайнер.
Майор армии США, проходящий службу в Германии в качестве наблюдателя Альянса, проводил хмурых спецназовцев холодным взглядом и первым вошел в салон самолета. Пространство заполнял пороховой дым, запах крови и смерти. Прижимая ладонь к лицу, майор быстро огляделся, хотел было выйти, но тут его внимание привлек какой-то необычный звук. Похоже на плач маленького ребенка. Майор помедлил немного, затем полез в мешанину из сломанных кресел, ручной клади и тел.
Через некоторое время он с ошарашенным видом вышел из самолета, держа в руках небольшую розовую сумку-люльку. В ней лежал живой ребенок, девочка, которой еще не исполнился год. Ее родители, конечно, были мертвы, как и все пассажиры этого злосчастного рейса.
Майор не поленился обыскать тело мужчины, который, судя по всему, сидел в соседнем кресле и при падении самолета пытался прикрыть собой люльку с ребенком. Лицо человека было неузнаваемо под маской засыхающей крови, но во внутреннем кармане его пиджака майор нашел документы.
- Только не плачь, крошка, - почти умолял майор, разворачивая и разглядывая документы.
Через секунду, глаза его полезли на лоб. Открыв паспорт вероятного отца выжившей девочки, майор увидел на фотографии знакомое лицо.
- Кто же это был?! – нетерпеливо воскликнула Элен, - Почему он узнал его? Это был мой отец?
- Это был капитан Службы Безопасности Российской Империи Алексей Соколов.
- Значит, я… - Элен привстала с кресла, нахмурилась, осознавая, что никак не может подобрать нужные слова, - Мой отец… Выходит, я… на самом деле…
- Елена Алексеевна Соколова, - сказал Блэквуд, - Дочь достойного смелого офицера, много сделавшего для сохранения мира.
- Вы лжете! – вдруг выкрикнула Элен, - Не знаю, как вам это удается, но вы лжете! Откуда вам известны все детали? Как вы можете знать, что видел и чувствовал тот майор Альянса? Откуда он мог быть знаком с русским офицером?
- Может, дослушаешь до конца? – спокойно предложил Блэквуд, - Если позволишь мне продолжить, многие части головоломки встанут на свои места.
- Валяйте, - Элен раздраженно кивнула.
Забегая вперед: инцидент с крушением самолета удалось благополучно замять. Гибель сотни пассажиров списали на плохие погодные условия и ошибку экипажа, в результате которых самолет потерял управление и врезался в землю. О том, что западногерманские ПВО открыли по самолету огонь, даже не упоминали. А выживших свидетелей, которые могли бы опровергнуть эту версию, не осталось. Единственная выжившая пассажирка была слишком мала, чтобы свидетельствовать о чем-либо. Кроме того, сам факт ее существования сохранился в тайне.
Тогда, пятнадцать лет назад, майор-наблюдатель оказался перед нелегким выбором. У него не поднялась бы рука добить малышку, и он не мог просто бросить девочку возле самолета. И отвезти ее на базу Альянса в Западной Германии он тоже не мог – это неминуемо повлекло бы за собой вопросы и разбирательство. Он и без того уже рисковал своей карьерой, утаив от командования и членов экспертной группы выжившую девочку, и он не мог вечно таскать с собой сумку с младенцем. Рано или поздно, девочка захочет есть, заплачет…
В общем, на обратном пути майор приказал пилоту вертолета приземлиться на площади городка Нордхаузен. Он поспешно выскочил из вертолета с сумкой в руках и обратился к первому попавшемуся местному жителю с просьбой проводить его в полицейский участок.
Там он передал девочку с рук на руки дежурному офицеру, взяв с того подписку о неразглашении и запугав немца намеками на возможные неприятности, если эта подписка будет нарушена. Майор попросил поместить девочку в местный приют и информировать о ее дальнейшей судьбе.
- У нее есть имя? – спросил полицейский, - Это нужно для регистрации.
Майор задумался. Родители девочки мертвы, но даже в знак уважения к ним он не мог здесь назвать их фамилию. Нельзя допустить, чтобы новоиспеченную сиротку связали с недавней авиакатастрофой. Поэтому он произнес первое, что пришло ему в голову:
- Ее зовут Элен Шварцвальд. Место рождения – Западная Германия.
Полицейский склонился над столом, записывая имя и фамилию. Когда он поднял взгляд, собираясь задать еще какой-то вопрос, майора в американской форме уже не было. Через несколько минут он услышал стрекот винтов взлетающего вертолета.
- Я все еще не понимаю, откуда вам известны все эти подробности? – сказала Элен, - Вы были знакомы с тем майором? Он рассказал вам…?
Элен запнулась, уставившись на нашивку чуть выше левого нагрудного кармана повседневной формы: "Т.Блэквуд". Все это время нашивка с фамилией была у нее перед глазами; Элен давным-давно знала, как зовут генерала, но ей даже в голову приходило сопоставить два слова на английском и немецком языках. А если бы даже она заметила совпадение раньше… именно совпадением бы его и посчитала.
- Блэквуд, - произнесла Элен по-английски и повторила эту фамилию, как она звучала бы в Германии, на немецком языке, - Шварцвальд.
Воспоминания накатили, как ледяной поток, сметая на своем пути преграды, заботливо выстроенные разумом, чтобы защитить Элен от шока. Вот она как наяву увидела склонившегося над ней человека в военной форме. Услышала тихий голос:
- Только не плачь, крошка.
А чуть раньше… такое необычное, пугающее и захватывающее чувство свободного падения, внезапно оборвавшееся тяжким ударом. Этот удар бросил ее в забытье, и он же спас ей жизнь… Спустя пятнадцать лет ее настигли стоны и крики раненых, сухие щелчки выстрелов, едкий запах порохового дыма… Принять и осознать эту часть своей жизни Элен было гораздо трудней, чем поверить в то, что ее родители были русскими. В конце концов, она никогда не цеплялась за свою национальность и не придавала ей большого значения. Но узнать, что первым и главным поворотным моментом в ее жизни стала ужасная катастрофа и, возможно, убийство родителей в числе десятков других, ни в чем не виновных людей – это было почти невыносимо, на грани нервного срыва. Больше всего на свете Элен хотелось проснуться и с облегчением понять, что это был лишь сон. Или хотя бы услышать от Блэквуда, что он солгал и рассказывал о случившемся совсем с другой маленькой девочкой, с которой Элен никогда в жизни не встретится. Но она знала – все это правда.
В реальность ее вернул голос Блэквуда:
- Все эти годы я помнил о тебе, Элен. Когда начался отбор кандидатов для участия в проекте "Зеленый свет", я решил, что мне представился случай отдать дань памяти Алексею. Я же знал, что он из Второго поколения. А ты, как оказалось, унаследовала лучшие качества своего отца. Поверь, первоначально проект не предусматривал вашу высадку в России, мы действительно создавали оружие сдерживания и защиты. Я хотел, чтобы ты стала пилотом Стража, а не разменной пешкой. Но обстоятельства изменились после переворота в Империи… а исключать тебя из проекта было уже поздно.
- Как вы познакомились с моим отцом? – спросила Элен.
- Я уже говорил, что спецслужбы тайно наблюдали за людьми из Второго поколения, генетическими потомками бойцов отряда "Кобры". Разумеется, мы не сидели круглосуточно в машинах у их домов, не прослушивали телефоны и не следовали за ними по пятам, куда бы они ни шли. Просто старались быть в курсе основных событий их жизни. Где человек живет, кем работает, есть ли семья и тому подобное. Алексей Соколов был закреплен за мной, тем более я уже был с ним в контакте.
- В контакте? Что вы имеете в виду?
- Алексей Соколов работал на Альянс. Он был одним из лучших наших агентов в силовых структурах Российской Империи. Он имел доступ к секретным сведениям, касающимся разработок нового оружия. После его вербовки мы неоднократно встречались с ним в Берлине. Конечно, мы не были близкими друзьями, все-таки нас разделяла граница и идеология, но я относился к Алексею с большой симпатией.
- Вы сперва назвали отца благородным солдатом, миротворцем, а теперь говорите, что он был… предателем? – со вздохом возмущения произнесла Элен.
- Не предателем! – резко возразил Блэквуд, - Не считай его таковым, никогда! Передаваемые им сведения поддерживали баланс сил, необходимый для сохранения мира между Востоком и Западом. Это понимали и я и он. Ни одна из сверхдержав не должна была получить превосходства над другой – именно в этом смысл военного шпионажа. Твой отец рисковал жизнью и честью, чтобы дети по обе стороны границы никогда не испытали ужаса войны. Он такой же герой, как и неизвестный, раскрывший тайну ракетного экрана. Он предавал свою страну ради спасения мира. Понимаешь ты это?
Элен кивнула.
- А моя мать?
- О ней мне почти ничего неизвестно, - сказал Блэквуд, - Извини, когда я увидел на фотографии в паспорте лицо твоего отца, я уже не мог думать ни о чем больше. Должно быть, Алексея перевели на одну из баз в Восточной Германии, поэтому он и летел вместе с семьей. Все, что случилось тогда - какое-то дикое, невероятное стечение обстоятельств. Я думал, подобное бывает только в книгах или кино…
- У меня есть еще один вопрос, - глядя в глаза Блэквуду, сказала Элен, - Что вы можете сказать о теракте в Амстердаме в 1988-м году?
- Ты не перестаешь меня удивлять, - сказал Блэквуд, - Почему ты спрашиваешь? Какое это имеет значение?
- Что, пентотал натрия уже выветрился? Пока еще я тут задаю вопросы, генерал. Я подумала, вдруг и тут не обошлось без ваших дорогих спецслужб.
- Может, ты лучше просто меня пристрелишь?
- И не надейтесь. Выкладывайте всю правду. Дело рук спецслужб Альянса, не так ли?
Блэквуд вздохнул.
- Похоже, за один сегодняшний день я выдам тайн и секретов больше, чем мог бы узнать самый пронырливый шпион за год. Да, это была неудачная операция, едва не спровоцировавшая панику и беспорядки. Многочисленные жертвы среди мирного населения не входили в первоначальный план. Бомба должна была взорваться у ворот посольства ночью, когда прохожих на улице почти нет. Но детонатор сработал раньше времени. Целью этой имитации теракта было бросить тень на Восточную Германию, искусственно обострить отношения между Альянсом и Империей и добиться определенных уступок на переговорах.
- Ага, еще одна победа малой кровью, - усмехнулась Элен, - А второй взрыв?
- Устранение исполнителей. Они не знали, что их автомобиль начинен взрывчаткой, а тот, кто нажимал на кнопку детонатора, не догадался, что машина застряла в образовавшейся после теракта пробке. Говорю же, это был полный провал, позор спецслужб.
- Вы знали, что родители Рейна погибли при взрыве?
- Конечно. Его отец ведь тоже был под колпаком, как представитель Второго поколения. Рейн потому и попал в проект… Мне очень жаль, что так получилось…
Элен молчала, пальцы ее нервно теребили ремень винтовки. Блэквуд облизнул пересохшие губы и только сейчас осознал, насколько ослабел. Он почти не чувствовал ног, и сомневался, что сможет встать с кресла без посторонней помощи. Голова кружилась, перед глазами все расплывалось, хотя мысли и речь все еще оставались связными. Но говорить больше не хотелось.
- Вот ты и узнала все, что хотела, - устало сказал Блэквуд, - Что теперь? Что будешь делать?
Элен подняла глаза на генерала. Но увидела она не подтянутого профессионального офицера, а просто раненого и уставшего старика. Безразличного к своей судьбе и ко всему прочему.
Ее не удивляло, что Блэквуд, пусть даже под действием "сыворотки правды", так легко и свободно делился с ней деталями военных и государственных секретов. Она сама уже перешла черту, за которой теряются понятия чувства долга и ответственности, ценность жизни и страх смерти. Осталась только истина, и то, что по другую сторону от нее.
- Теперь, - сказала Элен, рывком поднялась на ноги и вскинула винтовку, - я поставлю точку.
Элен вжала спусковой крючок в рукоятку, с такой силой, что пальцы побелели. Винтовка задрожала в ее руках, с оглушительным в замкнутом помещении грохотом выпуская пулю за пулей. Латунным градом посыпались на пол стреляные гильзы. Элен провела ствол по широкой дуге, разнося экраны мониторов, компьютеры, оборудование для связи и прочие приборы, установленные вдоль стен командного центра.
Блэквуд пригнулся, ладонью защищая глаза от осколков стекла. Элен стреляла, пока не опустел магазин. Затем наступила звенящая тишина, нарушаемая лишь потрескиванием электрических разрядов в разбитой аппаратуре. Комнату заволокло дымкой.
- С проектом "Зеленый свет" покончено, - произнесла Элен.
После того, как она выплеснула огонь своей неистовой ярости и ненависти, копившийся в ней на протяжении допроса Блэквуда, ей стало немного легче. Неодушевленные предметы приняли на себя удар, предназначавшийся тем людям, до которых Элен при всем желании не могла бы добраться. Впрочем, эти коробки, напичканные электроникой, и экраны олицетворяли для нее инструменты ненавистного проекта, то, без чего он не мог быть осуществлен.
- Да… - Блэквуд кивнул, - С проектом покончено. С ним было покончено, когда ты нажала на курок первый раз… И со мной покончено… "Зеленый свет" – главное дело моей жизни, то, ради чего я жил и работал последние годы… И я потерял все… Это конец…
- Сейчас расплачусь, - буркнула Элен.
К ее собственному удивлению, плакать не хотелось. Конечно, она и не стала бы проливать слезы из-за погубленных амбициозных планов Блэквуда. Но случилось много другого… Ужасного. Погибли люди. Погибли друзья. Но Элен уже устала мучить себя переживаниями. У нее не осталось слез, не осталось жалости. Она растратила те чувства, что делали ее живым человеком, осталась лишь пустая оболочка с черным холодным камнем вместо сердца. Единственное, что все еще имело для Элен значение – не дать всему произошедшему закончиться здесь и сейчас. В этой комнате, среди валяющихся на полу трупов и разгромленной аппаратуры. Здесь пахло паленой изоляцией, смертью и безысходностью.
Элен захотелось скорее покинуть командный центр, подняться наверх, глотнуть свежего воздуха и увидеть голубое небо. Пусть даже это будет последним, что она сделает и увидит в жизни. Только сейчас она осознала, насколько затянулся ее разговор с Блэквудом. Рейн, должно быть, с ума сходит от беспокойства… Вспомнив о Рейне, Элен встрепенулась. Рейн был той частичкой, что удерживала ее от падения в темную бездну отчаяния. Он мог придать ее жизни хоть какую-то цель и смысл. Вдвоем они еще могли что-то сделать, нечто целесообразное и разумное. Если Рейн, конечно, еще жив…
Неожиданно тишину разорвала трель чудом уцелевшего среди расстрелянного оборудования телефона. Это был небольшой красный аппарат, без диска и кнопок. Блэквуд удивленно уставился на телефон, продолжающий настойчиво звонить.
- Ответите? – предложила Элен, - Может, это важный звонок.
- Самый важный звонок из всех возможных, - подтвердил Блэквуд, - Это телефон прямой связи с главнокомандующим. Последний раз он звонил, должно быть, во время Карибского кризиса.
- Тем более ответьте, - Элен уперлась ногой в кресло Блэквуда и толкнула его поближе к телефону. После нескольких секунд колебаний Блэквуд все же снял трубку.
- Да, мистер президент?
Он надолго замолчал, слушая собеседника, затем стал отвечать на задаваемые вопросы. Элен терпеливо ждала окончания разговора, покачивая стволом разряженной винтовки.
- Нет, сэр… Почти все подразделение потеряно… Только двое остались, но мы не контролируем их… Нет, даже в лучшем случае этого было бы недостаточно, чтобы остановить наступление… Да, контакт есть… Она здесь, сэр… Что? Нет, сэр… Я скажу, но… Я понимаю, что это последний шанс, но… Хорошо, я попробую…
Блэквуд протянул трубку Элен.
- Президент хочет поговорить с тобой.
Элен не сдвинулась с места и отрицательно качнула головой.
- Мне не о чем говорить с человеком, которого я не знаю, после того, как меня обманули и предали те, кого я знала.
- Послушай меня, Элен, - в глазах Блэквуда появился лихорадочный блеск, словно он вдруг обрел новую надежду, - Не смотря на то, что уже произошло, ты можешь сыграть важную роль. Вы с Рейном, вдвоем. Рейн жив? С ним все в порядке?
- С чего это вы вдруг заинтересовались его самочувствием? - спросила Элен и снова покачала головой, отказываясь от протянутой трубки, - Если хотите что-то сообщить мне, то говорите сами. Я не буду разговаривать с президентом.
- Вы слышали ее, сэр? – сказал Блэквуд, поднеся трубку к уху, - Да, ситуация несколько усложнилась… Я постараюсь, сэр… В конце концов, что еще нам остается… Да, сэр… Надеюсь, бог нам поможет.
Блэквуд опустил трубку и взглянул на Элен, словно прикидывая – стоит ли тратить время и силы, пытаясь убедить ее в чем-то.
- Ты провела здесь два часа, - сказал Блэквуд, - Задержишься еще на несколько минут, чтобы узнать о том, как ты можешь повлиять на судьбу всего мира?
- Валяйте, - кивнула Элен, - Я же обещала уделить вам время. У вас пятнадцать минут.
- Ты знаешь, что происходит сейчас на Западном побережье, всего в сотне-другой миль отсюда?
- Нет, мне было немного не до новостей. Могу предположить, что началась война?
- Да. На рассвете повстанцы, войска мятежного русского генерала, высадились в Калифорнии.
Элен удивленно взглянула на Блэквуда.
- Повстанцы? Им мало гражданской войны в России? Что они здесь забыли?
- Их логику можно понять. Дело в том, что контроль над ракетным экраном Российской Империи до последнего момента находился в руках Владимира Романова, законного государя. Он мог пригрозить повстанцам отключить или вывести из строя генераторы Щита Тесла, и в этом случае они стали бы беззащитными перед возможным ядерным ударом. В таком случае, Рузской мог принять решение первым отправить часть своих войск на операцию по уничтожению американской ракетной защиты.
- Иными словами, - прервала генерала Элен, - Русские осуществили ту самую операцию, что планировали вы. Но разве у них есть хоть тень шанса пробиться к генераторам?
- С тяжеловооруженными шагающими ядерными танками – есть, - сказал Блэквуд.
- Что?!
- Ты не ослышалась. У русских есть аналоги наших Стражей. И прямо сейчас они атакуют позиции американских войск на перевале в горах Сьерра-Невада. Если они прорвут эту последнюю линию обороны – путь к генераторам на плато Рон будет открыт.
- И что же собирается предпринять президент?
- Президент сейчас на борту "номер один". Туда переведен центр командования стратегическими силами.
- Что, испугался?
- Да, Элен… Думаю, он сейчас очень боится того, что предстоит сделать, - голос Блэквуда дрогнул, - Президент готовится отдать приказ о нанесении ядерного удара… по территории Соединенных Штатов.
- Господи, зачем?! – воскликнула Элен, - Он спятил?!
- Это единственный способ остановить продвижение русских. Но в зону удара и последующего радиоактивного заражения попадут несколько десятков тысяч наших граждан. Эвакуацию провести не успеют, времени и так в обрез. Эти люди погибнут…
- Это какой-то бред! – Элен с негодованием стукнула кулаком по столу и поморщилась от боли, отдавшейся в плечо, - Неужели никак нельзя этого предотвратить? Вы, вояки гребаные, вечно принимаете решения, не думая о простых людях!
- Ирония в том, что у нашей стороны как раз появился решающий козырь для ведения переговоров. Высадившиеся в Калифорнии повстанцы не знают или не хотят знать, что творится у них на родине, в России. Правительственные войска, воспользовавшись тем, что значительные силы повстанцев, в том числе подразделение шагающих ядерных танков, покинули страну, перешли в наступление и нанесли мятежникам ряд серьезных поражений. Я узнал об этом буквально за несколько минут до твоего появления. Переворот обречен, со дня на день повстанцы будут окончательно разгромлены.
- Так какого же черта вы не вступаете в переговоры? Объясните русским, что им не за что больше сражаться, что они должны сложить оружие!
- Увы. Они неумолимо движутся вперед, круша все на своем пути и не вступая в переговоры. Мы пытались связаться по радио – они не отвечают. Нужен парламентер. Не просто посредник, а кто-то способный остановить их хотя бы ненадолго и способный заставить себя выслушать.
- И вы думаете, что мы…? – Элен потрясенно замолкла.
- Не считая ядерного удара, только Стражи могли бы задержать русских. Но у нас практически не осталось пилотов и машин…
- Только мы с Рейном, - напомнила Элен.
Блэквуд кивнул.
- Подумать только, президент звонит мне с просьбой о помощи, а я могу лишь переадресовать ее девушке, которая разгромила всю базу и перебила моих офицеров. Звучит как полная бессмыслица… Но это действительно последняя надежда – соломинка для утопающего.
- С какой стати помогать вам? Можно подумать, президент подпишет амнистию, и мы заживем долго и счастливо, как в сказке.
- Прислушайся к своему разуму. А затем – к своему сердцу. Я понимаю, ты не сделаешь ничего по просьбе военных или президента. Но подумай о десятках тысяч невинных гражданских. Смерть не будет выбирать из них солдат и политиков, погибнут все. Женщины, дети… Все. Представь, что это они просят тебя о помощи.
- Я передам ваши слова Рейну, - после минутного раздумья произнесла Элен, - Решать будет он.
Блэквуд с облегчением вздохнул.
- Тогда, передай ему еще кое-что. Представитель Нидерландов в Альянсе заявил о выходе его страны из союза и нейтралитете в случае возможной войны Альянса с Империей. Похоже, они готовились к этому шагу уже давно, а сейчас наступил подходящий момент.
- А при чем тут Рейн?
- Он все еще является гражданином Нидерландов. А по международным законам, гражданин нейтральной страны, получивший соответствующие полномочия от правительства любой другой страны, может выступить в качестве посредника на переговорах. Русские скорее прислушаются к его словам, чем к словам нашего президента.
- А как насчет меня? – спросила Элен, - Я ведь теперь вроде как русская?
- Никто, кроме тебя и меня об этом не знает, - ответил Блэквуд, - Так что вряд ли это будет иметь значение. Теперь – иди. Все в твоих руках. А мне больше нечего сказать… И я так устал…
- Вы тут как, продержитесь до прибытия помощи? – спросила Элен.
- Со мной все будет в порядке, - Блэквуд не был уверен, считаются ли эти слова ложью, но, во всяком случае, они покинули его губы без проблем, - Иди, не теряй времени. И… удачи тебе.
Элен повернулась спиной и пошла к выходу, по пути положив бесполезную разряженную винтовку на стол. Блэквуд бросил взгляд себе под ноги, гадая, хватит ли у него сил нагнуться и поднять пистолет. Нет, он не собирался стрелять в спину девушке. Ее статус изменился, также как и его. Она стала нужна, он – нет.
У дверей командного центра Элен вдруг обернулась. Блэквуд поспешно поднял глаза, чтобы она не разгадала его намерений.
- Молитесь, - сказала она, - Молитесь о том, чтобы дети, чье время придет, простили вам ваши ошибки.
Выстрел в помещении командного центра прозвучал, когда Элен была уже слишком далеко и не услышала его.
- …командиру русских войск. Мы направляемся к вам с целью вступить в переговоры. У нас есть важная информация для вас. Пожалуйста, прикажите вашим людям не стрелять. Ne strel'yayte. Мы не собираемся вступать в бой, наша цель – переговоры. Прошу командира русских войск отозваться и подтвердить готовность к переговорам. Вы слышите меня? Pojaluysta, dayte otvet nam. Я обращаюсь к командиру русских войск… - радиосообщение начало повторяться.
- Мы принимаем это обращение на протяжении получаса, господин полковник, - доложил связист, - Оно повторяется с паузами по несколько минут.
- Похоже на какую-то уловку, - заметил полковник Григорьев, - Вы как считаете, поручик?
Полковник и его люди из подразделения "Доспех" наслаждались краткими минутами отдыха после тяжелого боя. Григорьев души не чаял в своем Титане, но не мог отказать себе в удовольствии слегка размяться и подышать чистым воздухом. В этот момент к нему и подбежал офицер-связист, тщетно пытавшийся связаться с полковником по рации, оставшейся в кабине Титана.
Поручик пожал плечами.
- Не могу знать, господин полковник. Думаю, если бы американцы хотели нас обмануть или ввести в заблуждение, они обращались бы к нам по-русски, как и раньше. А тут только отдельные фразы и то с чудовищным акцентом и ошибками. Но должен отметить, господин полковник, это довольно необычная попытка вступить в переговоры. И голос какой-то… молодой.
- Вы отследили источник сигнала? – спросил Григорьев.
- Так точно, господин полковник. Он движется на север вдоль гряды Сьерра-Невада. Скорость слишком велика для наземной техники, но мала для самолета. Возможно, вертолет. Сейчас он примерно в ста километрах от нас.
- На север вдоль Сьерра-Невада… - задумчиво пробормотал полковник, вызвав в памяти карту Западного побережья. Он снова вспомнил о базе "Чайна Лейк". Похоже, загадочный парламентер движется как раз с той стороны. Любопытно, но нельзя отвлекаться от стоящей перед ними задачи.
- Какие будут распоряжения, господин полковник? – осведомился связист.
- Направьте сюда пару МИГов с плацдарма на побережье, - ответил Григорьев, - Пусть разведают, что к чему.
- Должны ли самолеты атаковать цель в случае обнаружения? – уточнил поручик.
Полковник Григорьев помедлил с ответом, размышляя. Он сомневался, что цель движется по воздуху. Вертолет, как и самолет, способен срезать путь над горной грядой, но источник сигнала огибал непреодолимое для него препятствие. Передвигаться же с такой скоростью по бездорожью, усеянному огромными валунами и изрезанному оврагами, могла только мощная шагающая техника, подобная Титану. То есть американский Страж, один из тех, что разрабатывались на базе "Чайна Лейк".
Полковнику очень хотелось хоть одним глазком взглянуть на эту машину, прежде чем она превратится в груду металлолома под огнем русских пушек. И он бы с удовольствием познакомился с молодым отважным пилотом, не побоявшимся в одиночку идти на перехват целого отряда Титанов. Но радиосообщение могло оказаться отчаянной попыткой отвлечь и задержать продвижение отряда Титанов, которые уже преодолели последний оплот сопротивления на горном перевале.
Даже допуская, что это не ловушка и с ним действительно хотят вступить в переговоры, Григорьев пока не видел смысла отступать от первоначального плана и идти на какие-либо уступки и сделки с противником. Их наступление развивалось успешно, в горах "Доспех" потерял всего две машины. "Вот после того, как мы выполним нашу миссию, - подумал полковник, - наступит время разговоров".
- Так что мне передать пилотам МИГов, господин полковник? - напомнил связист.
- Пусть открывают огонь по ситуации и своему усмотрению, - ответил Григорьев, - А связь с командованием на "Большой земле" все еще не восстановлена?
- Мы делаем все возможное, господин полковник. Вероятно, какие-то технические накладки на том конце, наша аппаратура в полной исправности…
- Странно все это… - произнес полковник, жестом отпуская подчиненного. Оставшись один, он тихо добавил, - …Как будто нас тут бросили на произвол судьбы.
- Ты еще не устал повторять одно и то же? – спросила по радиосвязи Элен.
- Рано или поздно они должны будут ответить, - отозвался Рейн, - Или хоть как-то отреагировать. Надеюсь, они хотя бы не начнут стрелять, едва нас завидев.
- При условии, что они слышат твое обращение. Иначе ответом может стать снаряд в бок. Не боишься такого исхода?
- Я больше уже ничего не боюсь.
Два Стража быстро двигались через предгорья, к востоку от хребта Сьерра-Невада. Пилотам пришлось выжимать из машин все, на что они были способны, перегретые сервомоторы протестующее взвывали, когда Стражи, зарываясь ногами в россыпи гравия, преодолевали крутой подъем. Рейн на ходу еще и зачитывал обращение по радио.
Три часа назад Рейн успел обыскать жилую часть комплекса, но никого не нашел. В коридоре возле комнаты Валентайна все еще оставались подсохшие пятна крови, которые никто не удосужился замыть, но Рейн мог лишь предполагать, что тут произошло.
Вернувшись к своему Стражу, Рейн занял место в кабине и стал терпеливо ждать возвращения Элен, встав возле выхода из полуразрушенного здания, как часовой. Он из всех сил гнал прочь мысли о том, что никогда больше не увидит Элен, но с каждой проходящей минутой все четче осознавал – с ней что-то случилось. Либо она напоролась на вооруженную охрану, либо застряла в обесточенном лифте… Или просто не в силах вернуться, сломленная и убитая отчаянием.
В тот самый момент, когда Рейн уже готов был отправиться вниз, Элен возникла в темном проеме входа. Она, шатаясь, выбралась наружу и остановилась, прикрывая глаза от слепящего солнца ладонью.
Рейн поспешно опустил кабину Стража к земле, спрыгнул и помчался навстречу Элен. Он с тревогой заметил окровавленную повязку на ее плече, новые пятна крови и грязи на одежде. Но главное – она была жива. Заключив Элен в крепкие объятия, Рейн покрыл поцелуями ее чумазое лицо.
- Где же ты пропадала?! – воскликнул он в радостном негодовании, - Я уж думал, придется спускаться за тобой! Я боялся, что тебя убьют!
- Ну, еще чего, - Элен слегка сморщилась, когда Рейн задел ее плечо, но тут же сделала вид, что рана ее совершенно не беспокоит, - Я уже взрослая девочка, сама кого угодно замочу, так что нечего меня опекать. Рейн, я тоже безумно рада тебя видеть, но если ты меня не отпустишь – я задохнусь в твоих объятиях.
- Ты ранена? – Рейн поспешно разжал руки.
- Это просто царапина. Но вымоталась до предела. Вижу, ты не нашел Валентайна живым?
- Увы, нет. Скорее всего, он погиб.
- Значит, из всей команды остались только мы. Лоуренс, Мэй, Келли, Валентайн… Никого больше нет, - с горечью произнесла Элен, - Знаешь, Рейн, что меня больше всего убивает? Когда все это кончится, как бы оно ни кончилось, никто даже не вспомнит о них. Никто не будет их оплакивать, никто не узнает, где их могилы… Да и могил-то нет… Они просто сгинули без следа… - Элен всхлипнула.
- Это не так, - Рейн снова осторожно обнял Элен за плечи, - Пока мы живы – мы будем помнить о наших друзьях. И мы сможем сохранить эту память, если выживем. В этом и будет наш долг, хорошо? Мы не сдадимся и не проиграем, обещаю.
Немного передохнув и придя в себя, Элен рассказала Рейну о просьбе президента вступить в переговоры с русскими. Как и предполагал Блэквуд, Рейн не мог отказаться от этой дипломатической миссии. Разве мог он равнодушно отмахнуться от единственной возможности предотвратить многие тысячи невинных жертв? Блэквуд знал ответ. И Элен тоже не сомневалась, что Рейн примет решение идти наперерез отряду русских повстанцев.
С тех пор минуло три часа. Рейн и Элен без остановок и отдыха гнали Стражей на север, не жалея ни технику ни себя, надеясь успеть до того, как президент Соединенных Штатов отдаст приказ, и взрыв ядерных бомб накроет запад страны облаком радиоактивной пыли.
Элен не решилась рассказать Рейну правду о том, что произошло в Амстердаме в тот день, когда погибли его родители. Хотя она не думала, что эти новости могут повлиять на его решение, Элен понимала, как Рейн утомлен и измотан. А ведь ему еще предстояла нелегкая миссия с непредсказуемым исходом. Не стоило его волновать лишний раз. Может быть, позже…
