Не Кингом единым…

    Сегодня, мои дорогие любители Стивена Кинга, хотелось бы познакомить и порекомендовать вам двух хороших, но не особо известных и популярных, а в последние годы вовсе забытых в России писателей: Дональда Уэстлейка (псевдоним Ричард Старк) и Эвана Хантера (псевдоним Эд Макбейн). Упреждая неизбежный раздраженный вопрос: «А при чем тут Стивен Кинг?» с ответа на этот вопрос и начну, пожалуй.
    Во-первых, Стивен Кинг сам был, а может и до сих пор есть, среди любителей творчества вышеупомянутых писателей. Фамилии Макбейн (Хантер) и Уэстлейк (Старк) можно встретить и в художественных произведениях Кинга, и в статьях/предисловиях/послесловиях («Почему я был Бахманом»), и в автобиографии («Как писать книги»), и в списке любимых/рекомендуемых книг (там же). Само по себе это еще не повод для статьи, ведь всем нам хорошо известно, как часто Кинг вставляет и упоминает в своих произведениях реальных писателей и их книги, актеров и фильмы, музыкантов и названия песен, спортсменов и названия команд, политиков… Поэтому есть «во-вторых».
    Во-вторых, отсылки к творчеству (а в случае с Уэстлейком еще и к личности) писателей вплетены в произведения Кинга довольно своеобразным и любопытным образом. Вот на этом и заострим внимание.

    Многие из вас читали один из самых известных романов Кинга – «Противостояние», но многие ли обратили внимание на фрагмент текста в 8-й главе, где офицер полиции, служащий в 87-полицейском участке, едет с семьей в отпуск и рассуждает о своем коллеге-детективе, «мрачном сукином сыне Стиве Карелле»?

    Эдуард М. Норрис, лейтенант полиции, отдел расследования убийств, служил в 87-м участке «Большого яблока» и вырвался в настоящий отпуск впервые за пять лет. Он и его семья отлично проводили время. Дети были на седьмом небе, попав в «Дисней уорлд» в Орландо. Понятия не имея, что вся его семья умрет еще до второго июля, Норрис намеревался сказать этому мрачному сукину сыну Стиву Карелле, что очень даже возможно вывезти жену и детей куда-нибудь на машине и нисколько об этом не пожалеть. «Стив, – собирался сказать он, – ты, может, и хороший детектив, но человек, который не в состоянии держать в узде собственную семью, не стоит скважины, пробуренной мочой в сугробе».

    И 87-й участок и детектив Карелла – порождения авторской фантазии Эда Макбейна. В серии его романов рассказывается о нелегкой и опасной работе полицейских и следователей. Со множеством подробностей и деталей, которые, казалось бы, могут быть известны лишь человеку, служившему в полиции. Несмотря на акцент именно на полицейской работе и расследовании преступлений, произведения Макбейна написаны довольно увлекательно, не сухо, его персонажи выглядят живыми симпатичными людьми, а не бездушными и «картонными» слугами закона.
    Кроме серии романов о 87-м полицейском участке автор написал и массу других детективов, триллеров и криминальных романов, но на русском большинство из них не издавалось. Романы же о 87-участке активно, но довольно безалаберно (разные, не всегда хорошие переводчики, несоблюдение хронологии) издавались 20-30 лет назад, но в последнее время сошли со сцены.

    Отсылка (подобное еще называют красивым словом оммаж) к другому писателю – Дональду Уэстлейку, еще более необычна и интересна. В романе Кинга «Темная половина», как вы знаете, писатель по имени Тэд Бомон пишет кровавые и жестокие криминальные романы под псевдонимом Джордж Старк. Практически такой же псевдоним и жанр выбрал для себя Дональд Уэстлейк. Совпадение? Не думаю… Тем более о прямой связи и заимствовании Кинг говорит непосредственно в тексте романа, хоть и устами своего персонажа:

    Как он выбрал Джорджа Старка?
    «Ну, был такой автор криминальных романов по имени Дональд Уэстлейк, — объясняет Бомонт. — И под своим настоящим именем он написал много забавных юморесок об американской жизни и правах.
    Но начиная с ранних шестидесятых и до середины семидесятых годов, он написал серию романов под псевдонимом Ричард Старк, и эти книги очень отличаются от вышедших под настоящим именем автора. Серия посвящена профессиональному грабителю по имени Паркер. У него нет прошлого, нет и будущего, и нет других интересов, кроме краж и грабежей.
    По каким-то причинам, которые знает только сам Уэстлейк, он прекратил в конце концов писать романы о Паркере. Но я никогда не забуду сказанное Уэстлейком уже после раскрытия тайны своего псевдонима...

    Кинг в своем романе в общем-то дает представление о жанре и стиле произведений Уэстлейка (Старка) о Паркере. Хотя деяния профессионального вора-грабителя Паркера, конечно, не такие кровавые и страшные, как в романе Кинга о восставшем из могилы псевдониме или в вымышленных книгах Бомона об Алексисе Мэшине.
    Но стоит упомянуть о другой стороне творчества этого же писателя. Под своей настоящей фамилией Дональд Уэстлейк издал множество романов, гораздо более оптимистичных и забавных, чем мрачноватый цикл про Паркера. Среди этих книг есть криминальные романы со взглядом на мафию изнутри, есть авантюрные приключения, есть даже целый цикл романов про компанию незадачливых грабителей, который выглядит, как легкомысленная и юмористическая версия старковского Паркера. Книги Уэстлейка (именно Уэстлейка, не Старка) – отличное развлечение и способ поднять настроение.
    К сожалению, у нас Уэстлейка издавали не так хорошо и часто, как автор заслуживает. Лишь около половины его библиографии вышло на русском языке, и в основном в 90-х (т.е. переводы и издания не очень хорошего качества). Некоторые произведения в то время были довольно популярны и переиздавались неоднократно – «Полицейские и воры», «Проклятый изумруд» (у этих романов есть и экранизации). Но к настоящему времени Уэстлейка в России знают и помнят лишь заядлые любители и ценители его творчества вроде меня.

    Возможно, эта статья подвигнет кого-то из вас ознакомиться с книгами Уэстлейка и Макбейна, и, смею надеяться, вы об этом не пожалеете.

    Дас ист фантастиш!

    Хотя к Стивену Кингу прочно прилипло прозвище Король Ужасов, жанры его произведений разнятся в необычайно широком диапазоне, и чистый «хоррор» (то, что принято еще называть «страшилками», «ужастиками», историями про нечто чудовищное) занимает в этом списке далеко не главное место. А вот с фантастикой Стивена Кинга и его книги ассоциируют гораздо реже, и писателем-фантастом его почти никогда не величают, хотя этот жанр довольно широко представлен в творчестве автора.
    Фантастика не всегда и не обязательно рассказывает про космические корабли, бороздящие просторы вселенной, звездные войны или про близкие контакты 3-го рода. Главная черта фантастики, как жанра – наличие некоего фантастического допущения, имеющего значение для сюжета, а уж насколько эти допущения совпадают с традиционными представлениями о фантастике – зависит от фантазии автора и читателей. Растяжимые и не всегда четкие рамки фантастических допущений иногда затрудняют точное определение жанра, или порождают гибриды и поджанры. У Кинга, раз уж мы рассматриваем именно его творчество, подчас непросто отделить фантастику от мистики. Ведь и там и там присутствуют фантастические или нереальные детали, нечто сверхъестественное и необычное.
    Впрочем, можно использовать такой прием для отделения мух от котлет: в фантастике допущение порождено существованием или действиями конкретных и реальных лиц или сил (людей с их наукой и технологиями, инопланетными существами и расами с их технологиями, или, в крайнем случае, природой и физическими явлениями – например, история про угрожающий Земле астероид или какие-нибудь природные катаклизмы). В мистике же источник и причина загадочных событий – нечто необъяснимое и необъясненное автором, сверхъестественное, за которое непонятно кто в ответе, или то, что можно объяснить лишь мифами, сказками, религией (то есть, иначе говоря, мистикой). Для примера: существа, прилетевшие с другой планеты и пьющие людскую кровь, как вампиры – чистой воды фантастика. А старые добрые земные вампиры, те, что спят в гробах и боятся чеснока – столь же чистая мистика. Потому что в первом случае читатели понимают и допускают, что на других планетах могут (по крайней мере в художественном произведении) существовать самые причудливые и необычные формы жизни, в том числе и кровососущие. А во втором существование вампиров предлагается как данность или объясняется с помощью религиозно-мифических «фактов».
    Вот и у Кинга есть произведения, в которых творящийся бардак, а главное его корни и причины можно объяснить с рациональной точки зрения (опять-таки, с поправкой на то, что истории вымышленные), а есть такие, где ничего не остается, как просто верить. Немало и таких, где автор не дает читателю достаточно информации, чтобы сделать выводы – обычно это короткие рассказы.
    Ну что же, надеюсь я не очень утомил вас вступлением и предисловием. Приступим же к перечислению и разбору конкретных фантастических произведений Кинга. Ограничусь в основном романами и повестями, но упомяну и несколько рассказов.

    После целого ряда ранних мистических произведений автора (от Кэрри» до «Мертвой зоны») наконец-то появляется первый представитель чистого фантастического жанра – «Воспламеняющая». Хотя «Противостояние» вроде бы начинается как настоящая постапокалиптическая фантастика, со смертельным вирусом и глобальной эпидемией, но вторая половина романа, как и сущность главного кинговского антагониста Рэндалла Флегга – скорее, мистика. В других романах корни сверхъестественного уходят то ли в глубины ада, то ли на небеса, и рационально не объясняются. По этой же причине нельзя причислить к фантастике «Кэрри», хотя, казалось бы, телекинез – научный термин или смахивает на таковой. Но способности Кэрри – дар свыше (или проклятие сниже, как поглядеть). В «Воспламеняющей» же дар пирокинеза (кстати, есть мнение, что именно Стивен Кинг придумал это кажущееся таким привычным и знакомым, особенно любителям видеоигр, словцо) появился у нее в результате научного эксперимента над ее родителями (которые тоже получили паранормальные способности). Да, мы не понимаем, как именно Чарли зажигает, но отлично понимаем благодаря кому и чему она обрела эту возможность.
    Дальше идет (или бежит, пардон за каламбур) «Бегущий человек» – смесь антиутопии, причем нормальной крепкой антиутопии, а не как в «Долгой прогулке» и триллера про охоту за человеком и игры на выживание. Антиутопия – разновидность и поджанр фантастики, действие происходит в недалеком будущем (наступит через 4 года (), кроме того, в романе встречаются различные фантастические детали. Раз уж я упомянул «Долгую прогулку», то и ее со скрипом можно впихнуть в жанр фантастики. Все-таки описываемый, хоть и очень скудно и скупо, мир – плод фантазии автора, а антиутопическое общество возникает не из пустоты, а в результате развития государства.
    Благодаря намекам на то, что порождающий чудовищ туман в одноименной повести взялся не абы откуда, а появился в результате экспериментов на военной базе, повесть «Туман» можно смело причислить к научной фантастике, несмотря на то, что акцент в ней делается на выживании персонажей и печальной участи тех, кому выжить не удается. Кстати, есть мнение, причем не только мое, что повесть послужила одним из источников вдохновения для создателей сверхпопулярной в свое время игры Half Life.
    «Оно» на первый взгляд и первые 600-700 страниц ( выглядит скорее мистическим, чем фантастическим произведением, но все меняется, когда читатель вместе с героями книги узнает об инопланетном происхождении страшного существа, засевшего глубоко под Дерри.
    И следом тему инопланетян-пришельцев подхватывают «Томминокеры». Это просто праздник какой-то для любителей фантастики: летающая тарелка, одна штука – есть; паранормальные способности и фантастические устройства, которые получают персонажи в результате контакта с пришельцами – есть; попытка инопланетного вторжения, хотя и не очень традиционного, и противостояние этому вторжению – есть.
    «Лангольеры» идут еще дальше – фантастика в этой повести претендует уже на научную, ибо там автор замахивается на попытку объяснить природу времени и того, что происходит со вчерашним днем (да съедают его, съедают, и всех, кто случайно там застрянет – живите теперь с этим).
    В повести «Несущий смерть» («Солнечный пес») обычный на первый взгляд фотоаппарат фотографирует пса в некой другой вселенной. Более того, пес постепенно приближается к камере и фотографу и пытается прорваться в наш мир. Реальный и осязаемый предмет, порождающий фантастические события – классическая деталь фантастики; ниже будет упомянуто несколько рассказов с похожим допущением.
    Первая часть-повесть «Сердец в Атлантиде» под названием «Низкие люди в желтых плащах», с натяжкой может считаться фантастикой. Но в основном потому, что в «Темной башне» более подробно рассказывается о некой зловещей организации из другого мира, похищающей и использующей людей с паранормальными способностями (Разрушителей), а в повести довольно прозрачно намекается, что за персонажем охотятся те самые плохиши. А так-то в повести не происходит почти ничего фантастического.
    Мы снова возвращаемся к теме пришельцев-захватчиков в романе «Ловец снов». Он чем-то напоминает «Томминокеров», но тут попытка инопланетного вторжения выглядит более традиционно. И столь же традиционно пресекается. Правда, та часть, что касается связи персонажей с Даддитсом и его роль в сюжете – скорее, мистика.
    Несмотря на то, что многие читатели жалуются, мол, в романе «Почти как «бьюик» ничего толком не объясняется: ни откуда взялась загадочная машина, ни кем был ее владелец, ни каким образом она служит порталом между мирами, ни что за существа обитают по ту сторону и чего они от нас хотят – это, без сомнения, фантастическое произведение. Фантастика не обязана все объяснять.
    «Мобильник» – крепкий пример фантастического техногенного апокалипсиса. Хотя причины и механизм превращения людей в мобилопсихов толком не объясняются и остаются до конца невыясненными, но тот факт, что некой загадочной силе необходимо взаимодействовать с человеком посредством электронного устройства, превращает историю в фантастику.
    С самого начала романа «Под куполом» ясно, что мы имеем дело с фантастикой. Даже если бы в конце не выяснилось, что загадочный непроницаемый и неразрушаемый купол, накрывший городок Честер-Милл – дело рук или щупалец неких внеземных созданий, сам факт появления этого купола и его свойства – фантастическое допущение.
    Если концепция путешествий во времени и влияния на настоящее, путем изменения прошлого – не фантастика, то что же тогда фантастика? Есть, правда, в «11.22.63.» один нюанс – перемещения во времени происходят не за счет некоего устройства или технологии, а при попадании персонажа в определенное место. Но в остальном это такая же фантастика, как «Назад в будущее».
    А вот в романе «Возрождение» связь с чем-то, что условно можно назвать загробным миром (вроде бы типично мистическая деталь) осуществляется с помощью науки и технологии (признак фантастики).
    В «Чужаке» существо, маскирующееся под людей и питающееся людскими страданиями, чем-то напоминает инопланетное существо из «Оно». И хотя его происхождение объясняется лишь на уровне догадок и предположений, и ниточки тянутся к мистическим сказкам и мифам про Эль Куко, в том виде, в каком Чужак предстает во время действия романа, он ближе к фантастическим тварям, чем к мистическим. Но это не точно.
    И, наконец, «Темная башня». Хотя в этом эпохальном цикле смешалось все, что только можно, словно в доме Облонских, кто скажет, что среди жанров не найдется места фантастике – пусть первый бросит в меня камень. В романах цикла присутствует масса чисто фантастических элементов и деталей. Тут и сама концепция разных миров с возможностью путешествия между ними с помощью порталов, похожих на двери; роботы, в том числе гигантский медведь; поезд с искусственным интеллектом и другие фантастические технологии от Северного центра позитроники; лаборатория-тюрьма, из которой силами Разрушителей наносятся ментальные удары по Лучам, удерживающим Башню, и многое другое.


    Из рассказов в первую очередь вспоминается «Долгий джонт» – стопроцентно научно-фантастический рассказ Кинга. И не единственный. Во «Всемогущем текст-процессоре» науки меньше, но фантастики все еще навалом. В «Ур», как и в предыдущем рассказе, все вертится вокруг электронного устройства с фантастическими свойствами. В других рассказах, таких, как «Дверь» («Чужими глазами») фантастическое событие (в данном случае – полет на Венеру) присутствует где-то за кадром, а акцент делается на страшных последствиях. Чудовищные существа появляются в нашем мире и приносят людям беду в рассказах «Плот», «Миля 81», «Люди десятого часа». Есть у Кинга как минимум один рассказ, где действие вообще происходит на другой планете – «Пляж».
    В «Грузовиках» смерть людям несут привычные, созданные этими же людьми машины, в «Поле боя» - игрушечные солдатики. «Мясорубка» и «Обезьяна» на первый взгляд вписываются в этот ряд историй про знакомые предметы и объекты, обретающие загадочные и страшные свойства, но там происходящее объясняется с мистической точки зрения. По этой же причине не был рассмотрен роман «Кристина».
    В «Рожать придется дома» сделана попытка объяснить фантастикой (некими космическими червями) появление старых добрых живых мертвецов, сиречь зомби.
    Иногда в рассказах Кинга можно встретить некую причудливую и даже нелепую деталь, которая пусть с натяжкой, но делает рассказ фантастикой: высовывающийся из раковины палец («Палец»), живая и агрессивная игрушка-сувенир в виде зубастых челюстей («Щелкун»), падающие с неба жабы-людоеды («Сезон дождя»), дом, постепенно превращающийся в космический корабль («Дом на Кленовой улице»)

    Перечислены, вероятно, не все фантастические рассказы. Но цель состояла не в том, чтобы составить полный список, а в том, чтобы продемонстрировать: любителям фантастики есть что ловить в творчестве Стивена Кинга.