В ставке верховного командования фашистской Германии царил уютный полумрак, рассеиваемый лишь слабым светом настольных ламп, одна из которых освещала карту Европы, висящую на стене, а вторая - стол, с разложенными на нем документами под грифом «совершенно секретно». Карту покрывали множественные пометки в виде синих и красных стрелок и кружков, рассеянные в полном беспорядке.
    Кроме того, свет выхватывал из темноты фигуры представителей высшего командования немецкой армии, с озабоченным видом собравшихся вокруг стола. В уголке скромно притулилась Ева Браун, равнодушно разглядывая присутствующих. Эрвин Роммель, в полевой форме, выжженной солнцем и заляпанной соляркой и маслом, время от времени бросал в ее сторону косые взгляды. Впрочем, такими же взглядами он награждал и остальных, в особенности неестественно толстого Германа Геринга.
    Сам фюрер отсутствовал. Стопку бумаг с его речью держал в руках фельдмаршал авиации, мундир которого едва сходился на огромном пузе. Морща от напряжения лоб, он выискивал на бумаге знакомые слова и озвучивал их по мере узнавания.
    Время от времени открывалась дверь, входил худенький мальчик в форме гитлерюгенда, висевшей на нем, словно на вешалке, и с заискивающей улыбкой предлагал присутствующим напитки, шоколадки и печенье. Его все игнорировали, кроме Евы Браун, которая тоже его игнорировала. Но это не мешало ей поглощать печенье в промышленных масштабах.
    - Что-нибудь еще, Герман? - спросил министр пропаганды Геббельс, зевая и поправляя очки. Все эти совещания в ставке наводили на него тоску и он с гораздо большим удовольствием полазил бы сейчас с фотоаппаратом в руках по какому-нибудь танку. А тут ему приходилось бесконечно выслушивать мнения людей, неспособных никогда и ни в чем придти к общему мнению.
    - Да, - сказал Геринг, - Вот тут, в конце, что-то чрезвычайно важное. Сейчас я зачитаю…
    - Не перенапрягись, - посоветовал ему Роммель, - А то кровь из носа пойдет.
    - «Господа, - начал читать Геринг записи фюрера, не заметив высказывания Роммеля. На заднем плане зазвучала зловещая музыка, - Я пригласил вас сюда, чтобы сообщить препре…прене… пренеприятнейшее известие», уфф…
    Все уставились на него, в том числе Ева Браун и мальчик из гитлерюгенда.
    - Что? - рявкнул после паузы Геринг, - Что вы на меня вылупились? Как будто я это написал.
    - Продолжай, пожалуйста, - попросил Генрих Гиммлер, - Иначе мы тут до ночи не закончим.
    Под столом, у ног главы СС стояла большая черная сумка, в которой что-то шевелилось.
    - «По данным разведки, - продолжал Геринг, - русские готовы применить против нас секретное свермощное оружие, под кодовым названием «Ангел». В связи с этим, я удаляюсь в свой бункер «Волчье логово» и оставляю все руководство на вас, господа».
    - Что?! - вскричал Геббельс, - Какой ангел? Это провокация! До этого, нас страшили генералом Морозом; я навел справки - генерала с такой фамилией в советской армии нет и никогда не было! А еще Katyuscha! Наших солдат на Восточном фронте пугали жуткими рассказами о каких-то мифических Katyuscha, якобы сметающих огнем все на своем пути. И что же? Где теперь эти Katyuscha?
    - Я думал, ты спросишь: где теперь наши солдаты? - заметил Гиммлер.
    - Как бы то ни было, как только я убедил фюрера, что Katyuscha лишь плод его расстроенного воображения, ему сразу полегчало.
    - Но этот факт не воскресил ни одного солдата на фронте, - мрачно добавил Роммель.
    - Мне кажется, в данном случае речь идет как раз о таком расстройстве…
    - Забегая вперед, - прервал его Гиммлер, - могу сказать: реальность «Ангел» или нет - особого значения не имеет. Все это ерунда, какие-нибудь шагающие танки, наверное. Есть вещи, способные перевернуть все ваше представление о войне, и я представлю вам одну из них… Но не сейчас.
    - Почему не сейчас?
    - Сначала, мне хотелось бы услышать мнение по этому вопросу генерала Роммеля, как единственного среди нас, кто принимал непосредственное участие в боевых действиях.
    Пустынный Лис встал, упер руки в бока и громко расхохотался.
    - Дети! Вы просто дети, верящие в сказки про ангелов и считающие, что войну можно выиграть одними wunder Waffen! Вы не видели настоящей войны, а я - видел! Scheisse! Я вас искренне презираю! И вообще, по каждому вопросу есть только два мнения - неправильное и мое!
    - Заткнись, ты, пожиратель кислой капуты! - взъярился Геринг.
    - Кусни мой зад, самоходная пивная бочка! - ответил ему на это Роммель.
    Геринг перегнулся через стол, пытаясь дотянуться до горла Роммеля, но не преуспел. В бессильной ярости, он даже не заметил, что лежащий на столе карандаш воткнулся ему в пупок и так и остался торчать.
    - Успокойтесь! Прошу вас, успокойтесь! - попытался примирить заклятых врагов Геббельс, - Сейчас не время цапаться между собой. Герман, ты всегда был моим другом, но пойми, наконец - насилие не решает все проблемы. Что касается тебя, Эрвин, то тебе стоило бы поучиться уважению к окружающим и элементарной вежливости.
    - Это для слабаков, - отмахнулся Роммель, - Я могу себе позволить быть грубым. Вы хотели, кажется, услышать мое мнение? Вот как я вижу развитие событий: Как только мы перебросим на Восточный фронт мой африканский корпус и начнем наступление, у иванов не будет ни времени, ни возможности применить свое чудо-оружие. Мы прорвем их фронт, мы будем гнать их до самой Москвы и мы ворвемся в город на их плечах! И я лично въеду в спальню Сталина на своем «Тигре» и ухвачу его за… впрочем, это лишнее, - голубые глаза Пустынного Лиса пылали холодной яростью и предвкушением триумфа, - И тогда, их «Ангел» уже не сможет ничего изменить, потому что «Тигры» уже будут стоять на Красной площади. Вот так выигрываются войны, господа.
    - Да, Эрвин, вижу, твоя вера в мощь бронетанковых дивизий непоколебима, - заметил Гиммлер, - Но ты явно перегрелся под жарким африканским солнцем. В этих русских лесах и болотах уже увязли десятки наших дивизий, и твои «Тигры» разделят их участь. Удар стальным кулаком не решит проблему.
    Роммель насупился и сел на место.
    - У меня сложилось впечатление, - обратился Геббельс к главе СС, - что ты готов предложить какое-то решение проблемы.
    - Совершенно верно, - Гиммлер достал из-под стола сумку, расстегнул ее и запустил обе руки внутрь. После секундной возни, содержимое сумки оказалось на столе, недовольно фыркая и озираясь по сторонам. Некоторое время стояла зловещая тишина.
    - Was ist das? - спросил, наконец, Роммель, со смесью удивления и негодования.
    Что касается остальных, то они еще не обрели дар речи.
    - Боевой, самодвижущийся, генетически-модифицированный пингвин, на полном самообеспечении и снабженный системой самоуничтожения. Истинная надежда Рейха, настоящее shrecklichkalt Waffe, способное принести нам победу на блюдечке.
    - Это что - шутка? Что… что дает тебе основания полагать, что это… существо можно использовать в качестве оружия? - выдавил Геббельс.
    - Судите сами - пингвину не страшна самая суровая русская зима, он способен передвигаться по пересеченной местности, по дремучему лесу и глубокому снегу, форсировать водные преграды и высаживаться на берег с моря. К сожалению, он не летает, но мы работаем над этим.
    Благодаря небольшим размерам, высокой подвижности и маскировочной окраске он малоуязвим для огня стрелкового оружия, а сам может быть оснащен любым оружием, какое только сможет унести, включая «панцерфаусты» и кумулятивные бетонобойные заряды.
    - Что-то мне все это напоминает, - пробормотал Роммель себе под нос.
    - Но что может сделать один пингвин, пусть даже обладающий всеми этими способностями? - спросил Геббельс.
    - Один? Кто говорит об одном пингвине? Наш экспедиционный корпус в Антарктиде не сидел сложа руки. Уже отловлены, обучены и приведены к присяге тысячи пингвинов. И когда они пройдут победным маршем по просторам России, тебе, Эрвин, останется только ворваться в спальню к Сталину и ухватить его… за что ты там хотел его ухватить. Такую задачу я своим птичкам не доверю.
    - Что-то я не пойму, Генрих, ты что - всерьез собираешься задействовать на фронте этих… как их… пингвинов? - потрясенно спросил Геринг.
    - Не на фронте. Я сформирую из них особую дивизию СС, она будет десантирована в Сибири и нанесет иванам удар в спину, там, где они меньше всего ждут, - с гордостью заявил Гиммлер.
    Наступило какое-то странное затишье, нарушаемое только скрежетом зубов Роммеля и хрустом печенья, которое кушала Ева Браун. Гиммлер тискал пингвина, в глазах которого застыло отчаяние.
    - Н-ну? - произнес Роммель, сверля Геринга взглядом.
    Тот с растерянным видом мял в руках стопку листов с речью фюрера. Геббельс, с нехорошим предчувствием, снял очки и принялся протирать стекла. Ева Браун и присоединившийся к ней паренек из гитлерюгенда прекратили жевать. Гиммлер осуждающе покачал головой, глядя на Геринга с жалостью.
    - Только не говори мне, что ты опять забыл выучить текст, - сказал Роммель таким тоном, что все вздрогнули, а Геринг сильнее всех.
    - Эээ… - произнес фельдмаршал ВВС, - Ну… ты понимаешь, из-за тренировки по баскетболу… я забыл…
    - An ta baka?! - взревел Роммель, демонстрируя прекрасное владение японским, хотя и с легким баварским акцентом в произношении. В ярости от сдернул с головы фуражку немецких БТВ и спутанные рыжие волосы рассыпались по плечам, - За что мне такое наказание - иметь дело с полным идиотом?! Почему никто никогда не делает ничего так, как я сказала?! - Аска ткнула пальцем в сторону Гиммлера, - И что это за дурацкая реплика насчет Сталина? Отсебятина! Этого нет в сценарии!
    Аска включила свет и обстановка германского штаба вмиг превратилась в комнату Синдзи в квартире Мисато.
    - Но ты же сама первая… - попыталась оправдаться Хикари, староста 2-А класса, по какому-то роковому стечению обстоятельств назначенная на роль главы СС. Пен-Пен, перепуганный выражением лица Аски, отчаянно вырывался из ее рук.
    - Ничего подобного! O, meine Gott… до школьного спектакля осталась всего неделя, а вы не в состоянии нормально отыграть даже такую простенькую сцену.
    - Что, настолько плохо? - смущенно спросил Синдзи, дожевывая печенье.
    - Нет. Ты был великолепен, - с невыносимым сарказмом сказала Аска, - И эта кукла тоже. Не переживай, Рей, когда-нибудь тебе достанется роль со словами. И прекратите жрать печенье Мисато, если вам дорога жизнь!
    - К черту все! - разозлился Тодзи, сдирая с себя мундир и вытаскивая из-под него подушку. На секунду, он удивленно уставился на проткнувший подушку карандаш, - Блин, я был на волоске… Надоело! Раскомандовалась тут! В конце концов, я - фельдмаршал, а ты всего лишь генерал!
    - Наша главная проблема, на мой взгляд, - рассудительно заметил Геббельс-Кенсуке, - отсутствие исполнителя на роль Адольфа Гитлера. Никто не хочет его играть.
    - Мы же, вроде, договорились, - сказала Аска, - Никто не подойдет на эту роль лучше командующего Икари, nicht wahr?
    - Ну, в общем, да, - согласился Кенсуке, - Но когда ты собираешься поставить его в известность об этом?
    - Я?! - вскричала Аска. Пальцы ее правой руки непроизвольно сомкнулись над пустой кобурой, - Что?! Синдзи! Я же велела тебе поговорить с отцом!
    Синдзи инстинктивно сделал шаг назад.
    - Ну…я… я забыл…
    Аска набрала в грудь воздуха.
    - Весь этот спектакль - на редкость дурацкая идея! - заявил Тодзи, - Кому интересна вся эта ерунда? Никто уже и не помнит…
    - Вон! - завопила Аска, указывая на дверь, - Пошли прочь отсюда! Все! Я очень, ОЧЕНЬ разочарована!
    Хикари выпустила Пен-Пена, тут же скрывшегося в своем холодильнике, и с обиженным видом поплелась к выходу. Кенсуке последовал за ней. Тодзи, прежде чем уйти, демонстративно задрал рубашку и принялся расчесывать живот, вспотевший под подушкой, частью образа Германа Геринга. Аска закатила глаза.
    Рей смерила ее равнодушным взглядом, словно говоря: «Так и знала, что ничего у тебя не получится», и вышла. Аска была вынуждена признать, что Рей, не проронившая за весь вечер ни единого слова, великолепно справилась со своей ролью. Весь пол вокруг стула, на котором она сидела, усеивали крошки печенья. Что думала по этому поводу сама Рей - известно только ей одной.
    Взгляд голубых глаз остановился на ефрейторе гитлерюгенда.
    - А ты чего ждешь?!
    - Я, вообще-то, здесь живу, - неуверенно проговорил Синдзи.
    - А, ну да… - гнев уступил место усталости и разочарованию, - Эй, Синдзи… что-то мне нехорошо… Похоже, эта школьная постановка и впрямь дурацкая затея… Особенно с такими актерами, как Тодзи.
    Синдзи пожал плечами.
    - Ну, я старался…
    - Я знаю, Синдзи, я знаю… - Аска задумалась, затем неожиданно выпалила, - Давай целоваться, что ли?
    Спустя пять минут, Мисато, придя с работы и заглянув в комнату Синдзи, заметила:
    - О, да вы тут времени даром не теряете. Репетиция в полном разгаре.
    - Nein! - выкрикнула Аска, выбираясь из объятий Синдзи.
    - Это не то, что ты думаешь, Мисато, - заявил Синдзи, но потом опустил глаза и добавил, - Ну, в какой-то мере это то, что ты думаешь…
    Но Мисато не обратила на него внимания.
    - Я тут подумала, - обратилась она к Аске, - По-моему, эта ваша постановка о Второй Мировой не найдет отклика в сердцах и душах зрителей. Им требуется что-то романтической и чувственное. Как насчет этого?
    Мисато бросила на кровать небольшую книжку в кожаном переплете. Аска и Синдзи одновременно склонились над ней, столкнувшись головами. Ойкнув и потерев лоб, Аска снова взглянула на книжку и прочитала название, вытесненное на обложке: «Король в желтом».