Я с трудом открываю глаза, буквально сползаю с кровати и иду к холодильнику, зная, что там есть пиво. Стоя прямо у холодильника, я откупориваю банку и жадно пью. Пиво течет по подбородку, капает на босые ноги, на липкий линолеум пола. Я никак не могу напиться. Память продолжает работать. А над головой противно гудит вентилятор.
- Черт! Сколько мне еще здесь сидеть? Я могу сойти с ума.
Мне кажется, что я ору изо всех сил. Но с губ слетает едва слышимый шепот.
Я опускаюсь на пол рядом с холодильником. Я сижу, закрыв глаза и опустив на грудь голову. Правая рука сжимает банку с пивом. Мне очень плохо. Я не в силах вырваться из воспоминаний.
- Когда же за мной придут? Неужели все забыли, что я еще существую на этом свете? Неужели я нужна только тогда, когда требуются убийцы?
У меня под подушкой лежит пистолет. Я могу взять его и пустить пулю себе в лоб. Все услышат выстрел, все, кроме меня. Мне уже будет все равно. В этом номере останется только мое тело. Душа, если она есть, будет свободна.
Я уже не знаю, хочу я жить или нет. Я уже не знаю - что такое жизнь. Неужели мое существование - это бесконечная череда смертей...?
…Надо мной медленно кружатся лопасти вентилятора. Я лежу на скомканной постели, правая рука сжимает рукоятку пистолета, а левая - пивную банку. Я жду. А лопасти вентилятора медленно вращаются, напоминая винт вертолета.
Наконец, я засыпаю. Может, это действует пиво, а может, просто мои нервы и мозг не выдерживают напряжения. Я засыпаю в холодном поту, чувствуя, что скоро все страшные видения вернутся, я проснусь и снова потянусь к банке с пивом…
…Каждый получает то, что хочет. Я хотела получить задание. И за мои грехи мне дали задание. Принесли его прямо на дом, как из бюро обслуживания.
Двое агентов NERV, выглядевшие как близнецы в своих одинаковых черных костюмах, постучавшись, распахнули дверь моего номера.
- Капитан Кацураги, вы здесь? - спросил один из них.
- Я здесь, - отвечаю я, - Может, закроете дверь?
Да, это было задание что надо. Когда оно будет выполнено, я больше не захочу никакого нового задания.
- Что вам нужно? - не церемонясь, спрашиваю я.
Вместо ответа они задают вопрос мне:
- С вами все в порядке, капитан?
- А как вам кажется? - ухмыляюсь я.
- Вы капитан Мисато Кацураги, из тактического отдела NERV? - продолжали допытываться мои посетители
- Да, это я, - подтвердила я.
- Мы обязаны сопроводить вас на аэродром, - наконец сообщили они мне цель своего визита.
- Какое обвинение? - интересуюсь я.
- Не понял, мэм, - недоуменно пожимает плечами один из них, - Никаких обвинений против вас не выдвинуто. Есть приказ - вы обязаны доложиться в отделе контрразведки NERV.
- Сейчас, - говорю я, но подняться с постели сама не могу.
- Капитан… давайте-ка примем душ, - предлагают они, - холодный душ вам поможет…
В вертолете я окончательно пришла в себя. Приземлились мы довольно скоро. Штаб находился недалеко от аэродрома. В кабинете командующего кроме меня и него присутствовал его заместитель, высокий седой мужчина.
- Капитан, вы слышали про агента Кадзи Реджи? - начал командующий, сидя за столом и сложив руки перед лицом. Его глаза через стекла очков не мигая уставились на меня.
- Да, я слышала это имя, - ответила я, стремясь ничем не выдать своего волнения - Это оперативный офицер спецчастей.
- Пожалуйста, поставьте запись, пусть капитан послушает, - попросил командующий своего заместителя.
Голос Кадзи на пленке прослушивался слабо. Это был радиоперехват, сделанный где-то в Камбодже:
« - Я наблюдаю за пингвином, летящем над рекой… Это мой сон, это кошмар, который всегда со мной… Пингвин летит, устает, соскальзывает к самой воде, и снова летит. Через широкую полноводную реку... И долетает..."
Пленка кончилась. Я вопросительно посмотрела на командующего. Он не спеша продолжил рассказ:
- Кадзи Реджи действительно был одним из выдающихся офицеров NERV. Блестящий тактик, замечательный агент во всех отношениях. Это был просто хороший человек, с чувством юмора. Он записался в специальные части дальнего назначения. После этого… его идеи, методы, стали неразумными. Да, неразумными, - командующий сделал паузу, чтобы поправить очки. Затем продолжал, - Он сейчас в джунглях Камбоджи, у самой границы. Основал там какой-то свой собственный культ. Ему поклоняются, восхищаются, молятся, как богу. Там выполняют все его приказы, какими бы нелепыми они не были.
Я молча слушала.
- Каждый человек в своей жизни переживает определенный кризис, есть переломные моменты у меня, у вас, у всех. Агент Кадзи Реджи дошел до своих. Очевидно, он сошел с ума.
- Да, сэр, - равнодушно кивнула я.
- Ваше задание заключается в том, - командующий приступил к главному, - чтобы связаться с силами агента Реджи, проникнуть в эти силы, разузнать все, что возможно, любыми средствами приблизиться к нему и положить конец его командованию.
- Положить конец… Кадзи? - уточнила я.
- Да, - твердо и однозначно сказал командующий, - Он там действует, не сдерживая себя ни в чем, попирая все возможные человеческие нормы. Но он по-прежнему командует. Вы должны его уничтожить. Уничтожить со всей осторожностью, без колебаний.
- Как вы понимаете, капитан, - вступил в разговор заместитель командующего, - это задание официально нигде не фиксируется и не будет упоминаться. Вам понятно, капитан?
- Да, сэр, - ответила я.
И вот, я отправляюсь в худшее место мира, но тогда я этого еще не знала. Туда ехать не один день, много миль по реке, полной змей.
Меня повезли вниз по реке на армейском патрульном катере, сделанном из кевлара. Таких катерков было полно. Нам было приказано собирать информацию по дороге, не привлекая к себе внимания.
Ну что ж, ради бога. Мне нужен был свежий воздух и я не возражала. Единственная проблема в том, что я не одна на этом катере, экипаж которого состоял из трех человек.
Анимешники, живущие одним днем. Люди без прошлого и будущего, застрявшие здесь в своем собственном выдуманном мире, без надежды на возвращение.
Машинист, которого они называли Макото, был крутой парень. Самый крутой, из тех, кого мне приходилось видеть. Если бы я не познакомилась с ним поближе за время плавания, я бы до сих пор считала его крутым. Он пил все время, я ни разу не видела его трезвым, но и мертвецки-пьяным тоже
Шигеру Аоба должно быть считал себя гитаристом. Он не расставался со своей гитарой, хотя я ни разу не видела, чтобы он играл на ней больше нескольких аккордов за раз.
Была еще Майя Ибуки, с лицом, при взгляде на которое понимаешь - ушедшее уже не вернется, да и сам человек этого не ждет. Зато как преображалось ее лицо, когда, накурившись марихуаны, она заряжала в свой плеер бесконечные саундтреки из аниме и, лежа у своей пушки на носу катера, выстукивала барабанные дроби…
Так началось наше многодневное плаванье по реке Нонг.
Это еще что такое? Грохот, шум, свист внезапно разорвали тишину. Я быстро спрятала досье Кадзи, которое перед этим просматривала, и выскочила на палубу. Задрав головы, мы увидели справа тучи наших вертолетов.
- Опять будет какая-нибудь гадость, - блестя глазами промолвил Шигеру, - Каждый раз, когда я слышу эти звуки - происходит что-нибудь неприятное.
Это был воздушный налет, первый за вечер. Налет нашего эскорта, который должен был сопровождать нас к устью реки. Эти ребята были слишком подвижны, на месте им не сиделось, и они решили встретить нас в 30-ти милях от назначенной точки встречи.
Сейчас этим ребятам делать тут было нечего. И они просто пижонили, совершая налет на первое попавшееся им на пути поселение. «Почистив» землю с неба, вертолеты высадили десант. Причалил к берегу и наш катер. Нужно было найти командира вертолетной дивизии. Стрельба не утихала, мы двигались короткими перебежками, рискуя нарваться на шальную пулю или осколок.
- Где ваш командир? - спросила я у первого попавшегося солдата, - Я ищу полковника Лэнгли. Где он?
- Там, - махнул он рукой и почему-то усмехнулся.
Петляя и пригибаясь мы вышли на полковника. Это оказался не «он», а «она». В ковбойской шляпе, из-под которой выбивались рыжие волосы, с желтым платком на шее, она стояла прямо, как на сцене, словно не было пуль, огня и взрывов. Полковник отдавала приказы. Я подошла к ней и представилась:
- Капитан Кацураги. У меня спецзадание от отдела контрразведки. Насколько я понимаю, вы должны сопровождать наш катер.
- Himmelherrgott! - выругалась Лэнгли, - Какое еще задание? Какой катер? Знать ничего не знаю!
- Вы должны сопровождать нас до Долонга! - заорала я, стараясь перекричать рев вертолетных двигателей.
- Я посмотрю, что мы можем для вас сделать, - отозвалась Лэнгли, - Но сейчас не мешайте. Мне некогда.
Она размашистым шагом отошла от вертолета. Мы пошли за ней и увидели: полковник достала пачку ярких анимешных открыток и принялась разбрасывать их по трупам вьетнамцев. Трупы, все до одного, лежали головой к джунглям. Не добежали до спасения косоглазые, их накрыли сверху вертолетчики полковника.
- Так, что тут у нас? - пробормотала Лэнгли, - Аска, Рей, снова Аска…Этому - Синдзи, этому - Рей… Так-так… А этому что?
- Эй, капитан, что это такое? - услышала я шепот Майи за спиной.
- Карточки смерти, - ответила я.
- Что-что?
- Карточки смерти. Чтобы косоглазые знали, кто их пришил.
На обороте каждой открытки было написано: God in this Heaven. Alls right with the world.
Разбросав карточки, полковник пошла дальше. Мы за ней. Ее внимание привлекли крики раненого солдата.
- Что случилось? - остановившись, спросила Лэнгли.
- Он тяжело ранен, мэм. Ранение в живот, - ответил санитар.
- Что он говорит? - требовательно спросила полковник.
- Он хочет воды, но пить ему нельзя…
- Как нельзя?! - взорвалась Лэнгли, - Он хочет! Scheisse, он хочет воды! Пошел на хрен отсюда! Дай мне флягу! Человек хочет пить, надо дать ему воды!
Санитар попытался возразить, но Лэнгли не дала ему произнести ни слова.
- А ну, катись отсюда, dummkopf! - она отпихнула санитара, пытающегося помешать ей поить раненого водой из фляги, - Стрелять у вас смелости хватает, а дать воды человеку не можете!
- Полковник! - оторвал его от этого занятия один из подбежавших солдат, - Я слышал, один из этих матросиков играет на гитаре. Его зовут Шигеру Аоба.
Интерес к раненому у Лэнгли мгновенно иссяк. Она отбросила флягу и, обернувшись, спросила:
- Шигеру Аоба?
- Это я, мэм! - вытянулся Шигеру.
- Это ты, что ли, на гитаре играешь?
- Так точно, мэм!
- А на альте, часом, не пиликаешь?
- Никак нет, мэм!
- Жаль, чертовски жаль. Найти бы еще альтиста и у нас будет замечательный струнный квартет. Ну, ничего, вот вычистим отсюда «чарли» и зажжем не по-детски. У нас в дивизии все ребята на чем-нибудь играют. Как закончим операция, я тебе все покажу.
Впрочем, полковник тут же забыла о музыке, шагая дальше и отдавая приказы направо и налево.
Лэнгли со своим отрядом сегодня на славу потрудилась, день выдался тяжелый и она решила хорошенько отдохнуть, устроить небольшой пляжный пикничок. Развели костер, дымился мангал. Но чем больше она старалась, чтобы все было уютно, по домашнему, тем больше все скучали по этому самому дому. Она, в общем-то, была неплохим офицером, любила своих ребят. Она была из тех людей, что излучают какой-то неведомый свет, которые выходят невредимыми из любой передряги, из тех, кто любит жизнь и умеет жить.
Я успела выпить уже восемь банок пива, сидя у костра, когда полковник, наконец, решила заняться моим вопросом.
- Какое у вас задание, капитан? - обратилась она ко мне, - Выпить все, что здесь есть, nicht wahr?
Ребята дружно загоготали. Я взяла карту и подсела ближе к Лэнгли…
Гул моторов и боевой клич горна заставили нас вскочить на ноги. До рассвета оставалось еще минут двадцать.
- Ну, ребята, вперед! - скомандовала полковник Лэнгли, - Вперед!
Экипаж моего катера разместился в ее вертолете, на ярко-красном фюзеляже которого крупными буквами было написано «UNIT 02». В иллюминаторы мы наблюдали, как одна из «стрекоз» зависла над нашим катером, кто-то из солдат возился на нем с чалкой.
- Смотри-ка, невероятно! - прямо заходился от восторга Шигеру, - Надо же, они катерок наш по воздуху переправят. Ничего себе!
- Шикарно, - растянув губы в улыбке, проговорил Макото.
/Второй, Второй, - донеслось вдруг из бортовой рации, - Вижу цель, квадрат 6M-3./
- Ясно. Выстраивайте звено в атакующее положение и врубайте запись, - спокойно ответила полковник.
Недоумение, очевидно, появилось не только у меня на лице, потому что Лэнгли, чтобы его рассеять, пояснила:
- Мы, обычно, атакуем на рассвете, а перед налетом включаем музыку на всю катушку.
- Музыку? - переспросила я.
- Да, капитан. Вагнера. У косоглазых душа уходит в пятки, до того они пугаются. Давайте, ребята, врубайте! Снимаемся! - отдала приказ полковник.
Да, Вагнер заглушил даже рев моторов. «Полет Валькирий» разносился над джунглями. Косоглазые разбегались, как муравьи.
- Бегите, косые, бегите! - кричали вертолетчики, поливая их сверху из пулеметов.
- Начали! - прохрипела полковник в рацию.
/Вижу огневое укрепление, нужно его вычистить/, - передавала «тройка» справа от нас, начиная боевой разворот. Ракеты, оставляя за собой огненные шлейфы, срывались из-под крыльев вертолетов и рвали на куски землю, деревья, людей, все…
«Я взглянул, и вот, конь белый, и на нем всадник, имеющий лук, и дан ему был венец; и вышел он как победоносный, и чтобы победить».
- Хорошая работа, Икари! - похвалила полковник.
Вдруг нашу машину ощутимо тряхнуло. Это косоглазые оправились от страха и уже стреляли из зениток, какой-то шальной снаряд задел наш вертолет.
- Спокойно, ребята, спокойно! Ничего страшного, - не дала подняться панике Лэнгли.
Второе звено заходило на цель, поливая землю потоками огня. И там, где по земле скользили тени вертолетов, не оставалось ничего живого.
«И вышел другой конь, рыжий; и сидящему на нем дано взять мир с земли, и чтобы убивали друг друга; и дан ему большой меч».
У самой деревни нас обогнало третье звено, зачистившее все, что оставалось после первых двух.
- Молодцы, отлично ребята! - орала Лэнгли, - Аянами, ставлю тебе пиво! Мост уничтожить! Уничтожить этот гребаный мост! Стреляйте этих свиней, стреляйте!
«И я взглянул, вот, конь бледный, и на нем всадник, имя которому - смерть; и ад следовал за ним, и дана ему власть над четвертой частью земли - умерщвлять мечом и гладом, и мором и зверьми земными».
Давно уже на земле под нами не осталось ничего, кроме окровавленных трупов, но полковник Лэнгли все никак не могла успокоиться.
- Сволочи, их там полно в джунглях! Нужно вычистить полосу на хрен. Центр, центр, мне нужно вычистить джунгли, - передавала она на базу…
Вертолеты сели на землю. Прибыл и наш катерок. Его мягко поставили на воду, и он весело закачался на волнах.
Полковник стала спокойной и задумчивой. Она вылезла из кабины и присела возле меня.
- Чувствуете запах? Запах чувствуете? - спросила она, втягивая носом воздух. Эскадрилья штурмовиков, сделав свое дело, только что улетела.
- Какой запах? - не поняла я.
- Напалм. Так пахнет только напалм, - неторопливо, с чувством говорила она, - Обожаю запах напалма по утрам. Я чувствую этот запах. Потом не остается ничего, ни одного вонючего трупа… А запах у него… Он пахнет, как… Не знаю… Это запах победы!
Потом, не много помолчав, она добавила:
- Когда-нибудь эта война ведь кончится.
Лишь во второй половине дня мы смогли отправиться вниз по реке, дальше, к цели. Я думала над словами полковника. «Когда-нибудь эта война ведь кончится»… Что ж, ребята на катере будут довольны. Они ведь ждут только, чтобы вернуться домой; они не понимают, как будет дома. А я была там, я знаю, что дома нет.
Наступила ночь. Вышла полная луна, отвратительный толстый и сырой ломоть какого-то гниющего фрукта.
Я не могла уснуть, одолевали мысли о предстоящем задании. Да, такие как Лэнгли командуют на войне. Но я не понимаю, что люди имеют против Кадзи? Его обвиняют не просто в безумстве и убийствах… Этого на войне полно и так.
Шигеру и Майя, накурившись зелья, прямо на катере уснули так, как не спали, наверное, в детстве. Макото, с автоматом в руках, дремал настороженно, судорожно отзываясь подергиванием на любой звук, доносящийся из джунглей.
Я лежала, глядя в мерцающее небо. Бросало в пот, мозг то включал, то выключал сознание, я погружалась в дрему и вновь просыпалась, вся покрытая липким потом, жадно хватала ртом воздух, состоящий из влаги и застоявшегося запаха собственного тела. Настоящий сон так и не пришел…
На следующий день.
На все происходящее я смотрела как бы со стороны. Мысли о задании не покидали меня. Я была здесь и не здесь. Чем больше я читала про Кадзи, тем больше его понимаю, и тем больше им восхищаюсь.
Его семья, если она у него была, его друзья не могли его понять и отговорить. В который раз листаю его досье, рассматриваю его фотографии. Вот он в школе, вот в колледже, вот сейчас… У него красивое лицо, правильные черты, сильный волевой подбородок. Глядя на это лицо нельзя усомниться, что этот человек обладает характером, что он умен и благороден.
В размышлениях и чтении документов проходит у меня весь день. На реке пока все тихо….
Через несколько дней.
Я продолжаю изучать досье агента Реджи.
Кадзи приказал убить трех вьетнамских мужчин и одну женщину. Мужчины были полковниками южновьетнамской армии. Вся деятельность врага была сведена к нулю. И его тоже.
Он убил тех четверых, кого надо было убить. Если бы дело было только в этом, об этом никто и не вспомнил бы. Но он продолжал действовать. Самостоятельно. Он пересек границу Камбоджи. И он действовал по-своему. И тогда вызвали на помощь меня. «Они выполняют все его приказы, какими бы нелепыми они не были». Его потеряли. Он стал потерян для NERV. Он ушел, ушел и теперь ничего о нем не известно, кроме отдельных слов и донесений.
Теперь, они его боятся. Он действует в Камбодже. И он действует самостоятельно, по-своему.
Вот, наконец, и мост Долонг, последний армейский пост на реке Нонг. За этим мостом начинаются владения Кадзи. Мосто освещен прожекторами и гирляндами лампочек, но тут и без того светло, как днем. Светло от разрывов снарядов, осветительных ракет, трассирующих пуль, пламени огнеметов. Бой здесь идет непрерывно, всю ночь.
Неожиданно, сквозь шум пробивается крик с берега:
- Есть там у вас на борту капитан Кацураги?
- Да, есть.
- Мы ждали вас на три дня раньше. Здесь почта для команды.
Мы подплыли к берегу и офицер вручил пакет лично для меня и бандероль с письмами для остальных.
- Я рад, что вы приплыли, капитан.
- Почему?
- Потому что теперь я могу отсюда выбраться, - ответил он, - Здесь вообще могила…
Я занялась полученным пакетом. Там лежало письмо из штаба и фотография. В письме сообщалось следующее: «Произошли небольшие изменения, связанные с вашим заданием. Месяц назад один из наших людей был послан с заданием, аналогичным вашему. Есть основания полагать, что он перешел на сторону агента Реджи и действует у него. Мы сообщили родственникам, что он погиб, но затем перехватили письмо, которое он пытался послать сестре: «Продай дом, продай машину, продай кошку, продай себя, продай все…»
Капитан Тодзи Сузухара. Я вгляделась в его фото. Высокий, темноволосый, с выразительными глазами. Он теперь с Кадзи.
Вдруг на нас обрушился град выстрелов. Макото дал полный вперед и, маневрируя, пытался побыстрее пройти этот опасный участок. Все, в одно мгновение побросав письма, схватились за оружие. Шигеру бил из пулемета, но вдруг дернулся, приподнялся и рухнул на палубу. Перестрелка прекратилась так же внезапно, как и началась. Майя заметила лежащего без движения Шигеру.
Она принялась тормошить его, со словами:
- Шигеру, очнись. Ну же, Шигеру, - затем отошла от него и заплакала. Мы все поняли, что случилась беда. Макото с искаженным от горя лицом осторожно прикоснулся к Шигеру. Я тоже склонился над распростертым телом. Надежды не осталось. Он был мертв.
Макото обнял Шигеру, присел возле него и зарыдал, гладя его по голове и приговаривая:
- Шигеру, старик, ну что с тобой? Ну неужели ты собрался помирать?
Мы пристали к берегу. Прощание с Шигеру Аоба было горьким и коротким. Последнее пристанище он нашел в реке Нонг.
Вскоре мы поплыли дальше. Природа изменилась. На берегу, вдоль реки, тут и там попадались лежащие арбузы. Зловещая, гнетущая обстановка. Тревожные предчувствия охватили нас.
Вскоре, мы увидели нечто ужасное. Весь левый берег реки был сплошь усеян арбузами.
Я поняла, что Кадзи близко. Он очень близко. Я еще не видела его, но чувствовала его присутствие. Такое ощущение, что река всасывает в себя катер и уносит его вглубь джунглей.
Что бы ни случилось - все будет не так, как они думают там у себя в тылу, в штабе.
Катер медленно плыл дальше. Мы пристально вглядывались в листву прибрежных зарослей, не зная, откуда ожидать опасность…
В полной тишине мы пристали к берегу. Я решила, что пришло время мне попрощаться с теми, кто остался в живых. Я собрала свои вещи, оружие и сошла на берег. Сейчас я уже могла удовлетворить их любопытство и рассказать о цели своего задания.
Услышав о нем, Макото пришел в негодование.
- Очень типично! Очень типично, черт возьми! - закричал он, - Тоже мне, задание! Я думал, мы плывем с каким-то секретным заданием, а оказывается - нужно убить одного из наших! Замечательно, просто замечательно, черт возьми! Какого хрена мы приперлись сюда по этой гнилой реке?
Мне нечего было больше ему сказать. Я повернулась, чтобы уйти.
- Подожди, - остановил он меня, - Мы сюда вместе приплыли и дальше поплывем все вместе, на катере. Поняла?
Я не знаю, почему он так решил, но была ему благодарна и отказываться не стала. Я вернулась на катер и Макото запустил двигатель…
Я боялась того, что найду, когда прибуду туда, к Кадзи. Я не знала, что меня ждет, даже представить себе не могла. Но больше всего я боялась другого: самое страшное заключалось в том, что мне непреодолимо хотелось встретиться с Кадзи.
Сомнений не оставалось, он очень близко. Документы, которые я везла с собой, стали ненужными. Я уничтожила их, разорвала и выбросила в реку фотографии, досье Кадзи, письма.
И вот, наконец, я увидела то место, где нам суждено было встретиться с Кадзи.
Широкие белые ступени буддийского храма подступали к самой воде. На них расположились солдаты Кадзи с оружием наготове. Они провожали нас враждебными взглядами.
Тишину нарушил крик. На берегу, впереди всех, стоял фотограф, широко раскинув руки в приветствии.
- Не волнуйтесь, все будет хорошо! - кричал он нам, - Не волнуйтесь!
- Я туда не сойду! - заявил Макото, - Эти сволочи нападут на нас!
- Вот так, хорошо, красиво. Теперь ближе, ближе, - суетился фотограф на берегу, щелкая затвором своей камеры, - Конничива! - крикнул он.
- Привет, - сдержанно ответила я ему.
Фотограф принялся осматривать наш катер, возбужденно поблескивая стеклами очков.
- Шикарный катерок. Смотри-ка, пулемет «Браунинг 2НВ» 50-го калибра! Можно потрогать?
- Что это за арбузы тут повсюду? - спросила я.
- Это все его дети, - благоговейным шепотом пояснил фотограф, - Все, что вы видели - его дети, понимаете?
- Кого его? - переспросила я.
- Кадзи Реджи.
Фотограф то и дело нервно вздрагивал и вообще выглядел чем-то очень обеспокоенным.
Мы сошли с катера и решили осмотреться, насколько это было возможно.
Вокруг храма располагались статуи, между ними земля была распахана и засеяна арбузами. Арбузы валялись повсюду, похоже, их никто не собирался убирать. Здесь же жили люди.
В толпе туземцев я разглядела высокого, спортивного телосложения мужчину. Взгляд его темных глаз ничего не выражал, в них не было ни единого признака разума. Лицо было раскрашено, руки измазаны арбузным соком. Я узнала его. Это был Тодзи. Он держал автомат дулом вверх, сам был обвешан патронными лентами. Я подошла поближе, спросила:
- Тодзи?
Он молча глядел на меня. Я немного постояла, но он не проронил ни слова. Я пошла дальше. Фотограф семенил рядом.
- А можно… Можно мне поговорить с агентом Реджи? - осторожно задала я вопрос.
- Нет-нет, с ним не разговаривают, - разразился тирадой он, - Его только слушают. Понимаешь, он расширил мой кругозор. Он поэт в классическом смысле. Знаешь, что он говорит? Что слово «если» самое важное слово в жизни!
Его речь больше походила на бред сумасшедшего. Мы оставили его и двинулись дальше, но фотограф забеспокоился и закричал:
- Не уходите, не уходите без меня, ребята! Я хочу вас сфотографировать, подождите, - щелкнув пару раз аппаратом, он продолжал, - Это хорошо, все будет в порядке. Это война, просто война. Он великий человек, великий… Если бы у меня были слова, если бы я мог найти слова…
Пройдя еще немного вперед, мы остановились, как вкопанные. Перед нами предстала часть храма, которую Кадзи использовал, как бахчу. Кругом на земле валялись арбузы… Крупные зелено-черные полосатые арбузы… А рядом ходили, жили, отдыхали люди. Никто не рвал арбузы… Они созревали, перезревали и начинали гнить. В воздухе стояло жуткое зловоние.
По нашим лицам фотограф понял, что мы ощущаем, видя все это.
- Арбузы… Смотришь на арбузы, да? - бормотал он, - Да… В общем… В общем, иногда он… слишком перегибает палку. Но он сам же это признает!
- Он сумасшедший, - немного оправившись произнес Макото.
- Нет-нет, не так, - запротестовал наш гид, - Если бы вы слышали, как он говорит… Вот, всего два дня назад… Если бы вы слышали, что он говорил… вы бы не посмели назвать его сумасшедшим!
- Он сумасшедший! - повторил Макото, - Он псих!
- Я должна с ним поговорить, - сказала я, обращаясь к фотографу, - Я хочу…
- Ты мне поможешь? - спросила я Макото, когда мы вернулись на катер и он слегка успокоился.
- Как я помогу? Отсюда линять надо! - ответил он, - Мы тут завязли. Непонятно, что происходит. Вокруг эти арбузы…
Взяв себя в руки он тихо продолжил:
- Я всегда думал, что если умру в каком-нибудь дурном месте, моя душа не сможет добраться до неба… Да ну его на хрен! Теперь мне уже наплевать, где умирать. Только бы не здесь.
Мы затихли на несколько минут.
- Я убью этого типа. Убью, и мы отсюда слиняем, - неожиданно сказал Макото.
- Нет-нет, - запротестовала я, - У меня свое задание. Я пойду вместе с Майей, все здесь прочешу, постараюсь найти Кадзи. А ты сиди на рации, понял? Если я не вернусь через двадцать четыре часа - свяжись с центром/
Мы с Майей сошли на берег, снова пошли по лагерю. Все, что я видела вокруг, подсказывало мне, что Кадзи полностью сошел с ума. Всюду было полно арбузов. Стоял сладковатый запах гниения. Здесь пахло смертью и медленным разложением. Да, это был конец Реки.
Шел проливной дождь. Я одну за другой курила сигареты. Вдруг меня окружили туземцы, схватили, опрокинули навзничь и куда-то поволокли. Я не сопротивлялась, да это было бесполезно. Только страшный крик вырвался из моей груди.
Меня притащили внутрь храма и втолкнули в одну из комнат. Охранник, ткнув стволом автомата в спину, заставил опуститься на колени. В тусклом свете свечей я разглядела сбоку, в небольшой нише, агента Кадзи Реджи. Он сидел неподвижно, держа в руке сигарету. Так, стоя на коленях, я отвечала на его вопросы.
- Ты откуда родом, Кацураги?
- Из Токио-3, сэр.
- Ты там родилась?
- Да, сэр.
- Я когда-то в детстве бывал в тех краях, - задумчиво и неторопливо говорил Кадзи, - Там есть одно место, не помню как называется. Там плантация арбузов. Ну, раньше была. Целых пять миль идешь, и чувствуешь себя как в раю. Я очень люблю арбузы.
Помолчав некоторое время, Кадзи продолжил:
- Ты когда-нибудь задумывалась - что такое истинная свобода? Свобода мнения об остальных. Когда ты свободен от страха перед мнением других и даже перед собственным мнением…
Скажи же, почему, Кацураги, почему они этого хотят? - продолжал он, - Почему они хотят положить мне конец, моему командованию?
- Мне дали секретное задание, сэр, - отвечала я.
- Теперь оно уже не секретное, - промолвил он, - Что они тебе сказали обо мне?
- Они сказали мне, что вы… Что вы совсем потеряли рассудок, сошли с ума. И что… ваши методы - безумны, - откровенно ответила я.
- А сама-то ты считаешь мои методы безумными? - спросил он.
Я была откровенна и сейчас:
- Я не вижу в этом вообще никакого метода. Никакого, сэр.
- Я ждал тебя. Или кого-то вроде тебя, - задумчиво продолжал Кадзи, словно не слыша меня, - А ты чего ждала?
Я промолчала. Мне нечего было сказать. Я ничего не ждала.
- Ты - убийца? - напрямую спросил агент Реджи.
- Я солдат, - тихо ответила я.
- Ты ни то, ни другое, - сказал он, усмехнувшись, - Ты просто девочка на побегушках, которую послали расплатиться по счету.
Наш разговор окончился. Кадзи приказал привязать меня к решетке из бамбуковых кольев. Так я провела остаток ночи и утро. Никто не обращал на меня внимания. Я изнемогала от жары и жажды. Днем меня нашел фотограф. Он дал мне напиться, вложил в рот зажженную сигарету.
- Зачем? Зачем такой хорошей девушке как ты понадобилось убивать гения? - с горечью приговаривал он, - Ты хоть знаешь, что это за человек? Знаешь, что ты ему нравишься? У него что-то на уме. Тебе не интересно? Мне вот интересно.
Он помолчал, надеясь, что я заговорю. Но я молчала. Я ничего не знала. Я тоже хотела бы знать, что задумал агент Реджи.
- Ты ему нравишься, поэтому ты все еще жива, - повторил фотограф.
Я взглянула ему в глаза, пытаясь понять - зачем он пришел.
- Нет-нет, я не собираюсь тебе помогать. Ты должна помочь ему, ты обязана помочь ему. Что скажут все эти люди, когда его не станет? Если он умрет, то умрет и все это. Что они будут говорить, что они скажут? Что он был добрый, что он был мудрый, что у него были планы?
Махнув рукой, он ушел. Майя бродила где-то по лагерю, ко мне она не подходила. Я не знала - на свободе ли она, жива ли?
Изнуренная, я сидела со связанными руками под проливным дождем. Я перестала ориентироваться во времени. Сколько я здесь сижу: час, день, год? Сквозь шум дождя мой слух уловил звук шагов. Я подняла глаза и увидела перед собой Кадзи. Молча постояв передо мной, он наклонился и осторожно положил мне на колени… арбуз.
Это было выше моих сил. Извиваясь, дергаясь, дико завывая, я попыталась сбросить арбуз с себя, оттолкнуть его подальше. После долгих усилий, мне это удалось. Я солдат, я через многое прошла, многое видела, мне приходилось убивать, но это было слишком… Как долго это длилось, я не знаю. Я потеряла сознание и очнулась в одной из комнат храма.
Сколько я пролежала там - не знаю. Сознание медленно возвращалось ко мне. Я начала понимать, кто я и где нахожусь. Я слушала Кадзи, он читал вслух книгу. Для кого? Для меня или для себя?
«Мы люди пустые, страждущие, тянущиеся друг к другу, хватающиеся за последнюю соломинку. Наши голоса сливаются в хор шепота, тихий, как шорох травы. Цвет без тени, форма без цвета. Парализованная сила, то, против чего мы идем…»
Голос Кадзи звучал спокойно и монотонно, поднимаясь к сводам храма. Я встала, сделала несколько шагов, огляделась. На реке я думала, что этот человек, когда я взгляну на него, сам подскажет мне - что делать. Но это было на реке. А теперь я здесь, возле него, не под стражей. Я свободна. Но он знает, что я никуда не уйду.
- Ты много видела, но ты не имеешь права называть меня убийцей, - произнес Кадзи, оторвавшись от книги, - Ты имеешь право убить меня. Да, ты имеешь право это сделать, но ты не имеешь права судить меня.
Он немного помолчал. Было так тихо, что мы слышали жужжание мух. Затем он продолжил:
- Это невозможно облечь в слова. Невозможно описать. Невозможно определить тем, кто знает, что означает ужас. Что такое Ужас? Ужас, - говорил он медленно, процеживая слова сквозь зубы, - У Ужаса есть лицо. И с ужасом нужно подружиться. К нему нужно привыкнуть. К ужасу и моральному террору. Это твои друзья. И если они с тобой не дружат, значит они тебе враги, которых нужно бояться…
И вот тогда я поняла, как будто меня озарило, как будто мне прострелили мозг бриллиантовой пулей, как будто она прошла насквозь через мой лоб. Я решила вернуться на катер, мне нужно было осмыслить все, что я услышала здесь.
Так я просидела одна до глубокой ночи. В лагере был праздник. Туземцы готовились принести жертву своему богу. Для этого выбрали самые крупные арбузы. Их омывали священной водой, произносили заклинания, исполняли вокруг них традиционный ритуальный танец.
Я наблюдала за происходящим, сидя на катере, и думала, думала… Мне за это задание дадут майора. Но они не знают, что я больше к их чертовой организации не имею отношения.
Все хотят, чтобы я это сделала. И он - больше всех. У меня было ощущение, что он ждет меня, ждет, чтобы я избавила его от этого страдания, от этой боли. Он хочет умереть как солдат. Стоя на ногах. Даже джунгли хотят его смерти. Хотя они подчиняются его приказу…
Я проверила пистолет, заткнула его за пояс и, пригнувшись, нырнула в мутную воду реки Нонг. Вышла на берег я с другой стороны храма, чтобы не попасться на глаза часовым.
С пистолетом в руке я вошла в храм. Кадзи я увидела сразу же. Он сидел у окна. Минуту постояв, я двинулась к нему. Он встал мне навстречу.
- Наконец-то. Я ждал тебя…
Я стреляла раз за разом, пока он не упал. Его глаза все еще были открыты.
Я прошла к столу Кадзи и открыла толстую папку, лежащую сверху. Это было то, что Кадзи написал для своих детей. На первой странице, сверху по напечатанному, от руки было написано: «Сбросьте на них бомбу, уничтожьте их всех». Слово «бомбу» было аккуратно зачеркнуто, и сверху надписано большими буквами: «АРБУЗ».
Весть о том, что Кадзи мертв, в одно мгновение облетела лагерь. Когда я с папкой в руках вышла из храма, у его подножия собрались туземцы. Толпа с благоговением смотрела на меня. Как раньше на Кадзи? Как на нового мессию?
Они преклонили колени. Постояв несколько мгновений, я выронила пистолет и шагнула вперед. Я разглядела в толпе Майю и Макото, они стояли, не понимая, что происходит. Я взяла их за руки и увела за собой. Мы сели на катер и поплыли в обратную сторону.
Рация непрерывно вызывала катер на связь, но мы не отвечали. Все теперь мне было безразлично. Лишь одно единственное слово существовало в моем сознании: УЖАС.
THIS IS THE END
|
